Необычный тренер «Зенита»: рос с землетрясениями на Курилах, пришел из атлетики, дает упражнения с диванами. Мегаинтервью
Сергей Лебедев – тренер по физподготовке в академии «Зенита». В прошлом сезоне ее юниоры собрали чемпионства во всех возрастах, кроме одного. Важный фактор этих побед – как раз подтянутая физика игроков.
Лебедев пришел из легкой атлетики, тренировал фигуриста, а теперь приносит в футбол новые решения и мысли. Мы поговорили о секретах развития молодежи, тонкостях отношения к делу, вредных стереотипах про спорт, качалку и фитнес.
Поездки в школу на БТР, цунами и укладка каминов – закрученный путь в профессиональный спорт
– Вы – бывший легкоатлет. С чего для вас начался спорт?
– Довольно поздно занялся спортом − из-за жизненных обстоятельств не мог заниматься раньше. Мечтал о футболе, но не было даже малейшей возможности. Когда она появилась, было уже поздно. Мне было 12 лет. Ни в одну футбольную секцию меня не принимали. Говорили, что время ушло.
На уроке физкультуры меня рассмотрел тренер по легкой атлетике – мой первый тренер Виктор Николаевич Михайлов, который поступил как лучший детский тренер. Он меня вовлек, заразил и замотивировал. Человек вселил в мою голову, что такое спорт. В тот момент я сильно повзрослел. В обычном школьном зале занялся легкой атлетикой.
– Что за жизненные обстоятельства?
– У меня отец был военным. Мы жили в военных городках. В первый класс я пошел на Курильских островах. Где Курильские острова и где футбольные секции? Даже учиться не могли нормально. То тайфун, то цунами.
Самая жесть – наверное, землетрясения. Когда ты спишь, а на тебя падают ковры или горшки с цветами, книги, полки, складываются шкафы. Нужно успеть сообразить и выбежать на улицу во время землетрясения.
Нас возили на военно-грузовой машине в школу – такая машина, накрытая тентом. Возили на БТР. Не было возможности заниматься спортом. В 1994 году мы рано потеряли отца, остались с мамой и сестрой и потом переехали в Саблино в Ленинградской области.
Атмосфера Курил
Атмосфера Курил
Атмосфера Курил
Атмосфера Курил
Я попытался заниматься футболом в Тосно. На первой же тренировке меня попросили больше не приходить, потому что не соответствовал уровню технической подготовки. Тогда было еще не так много секций.
Только в 1995 году начал социализироваться. К городской жизни, когда школа рядом, когда в доме душ и туалет, я приспособился только тогда. Повезло, что на пути попался такой тренер, который взял меня как отец. На тот момент у меня их было два – дядя и тренер, которые не дали потеряться в жизни.
– Откуда в такой ситуации понимание, что дорастете до профессионального уровня?
– Много раз бросал легкую атлетику. Мне она действительно не нравилась. Целыми днями смотрел футбол и хоккей. Во дворе играл в футбол, в школе – в баскетбол. Всегда больше тянуло в игры.
Был момент, когда я пешком проходил три километра на электричку, потом еще два километра от электрички до зала. Мы с тренером закрывали манеж и возвращались пешком обратно. Дорога была непростая. Однажды вечером мы шли, был мороз -30° – идем обмотанные. В очередной раз пытался сказать, что тренироваться больше не буду.
Я занимался в легкой атлетике тройным прыжком. Он привел примеры олимпийских чемпионов, которые из непростых жизненных ситуаций выбивались в люди. Этим разговором он здорово меня зацепил. Понял: я пойду до конца. Тогда во мне поселилась мечта. Не просто что-то выиграть, а попасть на Олимпиаду и поставить мировой рекорд. По-другому не мыслил.
Это был февральский вечер. Понял, что через год буду в училище олимпийского резерва. Спустя год в июне я выполнил все требования, которые полагались. С сентября находился на обучении. Не то чтобы покатило, но каждый год становился то победителем, то призером на первенствах России.
Все шло ровно. Потом поехал в Москву, меня пригласили туда в училище олимпийского резерва. Складывалось неплохо, но в 20 лет случилась травма. Отрыв задней поверхности бедра от седалищного бугра. Когда уже работал тренером, моя ученица испытала такую травму, но вернулась и выиграла чемпионат России. Но раньше такие травмы не лечили. Я на тот момент был обречен.
– Как эмоционально справлялись, когда хотели бросить спорт? Были ли срывы?
– Я был очень замкнут, много в себе. Когда решал это, закрывался в комнате, сидел один. Тренер раз пять меня возвращал. Приходил домой или мог зайти за мной во двор. Внутри переживал, но, думаю, это были больше страхи. Никогда не был в большом обществе и психологически себя перебарывал. Тренер это понимал.
Пришел момент, когда психологически созрел, понаглел, стал дерзким. И просто попер. На тот момент для меня не было авторитетов. Понимал, что любого обыграю и перепрыгну. Вышел из ямы, в которой находился, только благодаря тренеру. Сам бы я не справился.
– Чем отличалась ваша физподготовка как спортсмена от того, как сейчас вы готовите спортсменов?
– Делал слишком много лишнего. Называю это нерациональным усилием. Всегда хотелось быстрее достичь того, чего хотелось. Был чересчур требователен к себе. Было неправильное отношение к организму. Не нарушал режим, но неправильно сбрасывал вес, неправильно восстанавливался.
Все должно идти поэтапно. Почему ведь я стал тренером? Вообще не хотел заниматься спортом. Что-то меня расстроило так сильно: и футболистом не стал, и именитым легкоатлетом. На какой-то период взял паузу и занимался другими вещами.
Прочитал развернутое интервью моего кумира в легкой атлетике Джонатана Эдвардса перед Олимпиадой в Пекине. Там я увидел то, как ощущал себя в спорте, какие ошибки совершал и за чем будущее. В тот момент решил, что буду тренером, чтобы помочь ребятам не совершать те ошибки и дать нового веяния.
– Делали много лишнего – в чем?
– Самое важное – техника и психология. Без отточенного движения и хорошего ощущения тела, без соединения мышц и головы ты просто робот. У тебя будет ограниченность, лимит. Не шагнешь куда-то дальше. Либо тело чересчур развито, либо оно не успевает за головой. От этого идут травмы: человек или выгорает, или травмируется, или пропадает желание.
Тренер должен быть неплохим психологом. Он должен видеть и чувствовать ученика в его движениях и проявлениях. Если человек работает с головой, то на тренировках по физической подготовке у него она устает не меньше, чем тело. К сожалению, многие грешат, что просто развивают мускулы. Становятся внешне красивыми, но неэффективными с точки зрения управления телом.
Это как посадить плохого пилота в болид Хэмилтона. Я сейчас сяду в этот болид и просто разобью. Примерно так же и здесь. Природа дала хорошее тело, но ты не умеешь им управлять. И этим ты просто эксплуатируешь тело. Или же не выдаешь стабильный максимум. Всем управляет мозг и голова.
– Вы отходили от спорта. Чем занимались?
– Чем только не занимался. Был торговым представителем, что-то грузил, камины укладывал, занимался развозкой. Я тогда учился. После окончания московского училища олимпийского резерва нас приглашали в институт РГУФК без экзаменов.
Получилось, что моя учеба затянулась. Было время подумать, чем заниматься дальше. В 2008 году окончил университет, а уже в марте-2009 стал тренером в училище олимпийского резерва в Питере.
Зачем бить рекорды своих учеников и как устроена механика движений в футболе
– Как важно тренеру самому быть форме? Часто слышите фразы: «Да вы сами сделайте»?
– Такое бывает. Но не скажу, что тренер должен иметь суперфигуру. Не сторонник, чтобы просто работать и иметь красивое тело. Но нужно выглядеть достойно. Тренеру было бы неплохо показывать. Показ – очень важно. Это важный элемент воздействия на спортсмена.
Практикую что-либо показывать. Например, у нас есть тестирование – прыжок вверх. Встаем на платформу и прыгаем вверх, так измеряем мощность отталкивания, высоту прыжка. На сегодняшний день в «Газпром»-Академии «Зенита» меня никто не перепрыгнул. Показываешь, что мастерство некуда деть. Если ты хорошо ездишь на велосипеде, то в любое время поедешь. Тренер должен быть примером.
Можно раскачаться и играть мускулами – заражать ребят этим. Для меня это разные вещи: фитнес, тело и профессиональный спорт. Прыгун, спринтер или футболист имеют мышечную композицию. И это нормально. Это не так, что мы накачаем бицепс, трицепс, грудные, ягодичные и побежим, как Усэйн Болт. Многие так думают.
– Как ученики воспринимают, что вы прыгаете выше них?
– Это их раззадорило. Когда у нас это появилось, я прыгнул и обыграл их. К следующему разу они готовились и думали, что перепрыгнут. Один ученик перепрыгнул мой рекорд, но я зашел на платформу и прыгнул еще выше. Говорю: «Ребята, тренируйтесь. Когда перепрыгнете меня, тогда выпущу из академии».
– Когда переходили в футбол, в чем пришлось подстраиваться?
– Перестраивался под двигательные особенности футболистов. В легкой атлетике мы бегаем линейно. Моя задача – сохранить скорость, нельзя ее терять. В прыжках сохраняют скорость при отталкивании. Задача не раскачиваться и двигаться горизонтально.
В футболе один из важных моментов – торможение и смена направлений. Потребовалось время, чтобы это принять. Это точно такие же навыки, как в легкой атлетике, только они нужны в футболе. Положение тела, положение ног при смене направлений. Разбирался и до сих пор разбираюсь в футбольном движении.
Начал разбираться в позициях. Здесь бегу 60 метров, а здесь больше, чем на пять метров, рывков не сделаю. Все зависит от позиции, схемы, расстановки. Ухожу в детали с точки зрения, как человек думает, какие требования к его позиции по энергозатратам. Один бегает на взрывах, другой – монотонно.
Разделил футбол на две составляющие. Для меня это атлетизм и движения. Это мы назовем физической подготовкой вне поля. Второй аспект – физическая подготовка на поле. Четко это делю. Нужно учитывать нагрузку, которую игрок получает во время упражнений. Датчики вешают, но относятся как-то: «В футбол поиграли, передачи поделали».
А какие передачи делали? А с каким усилием? Насколько они были продуктивные? Все кроется в нюансах. Существует такой термин – «нефутбольный». Не играл в футбол, поэтому не соображаешь. Наверное, мы этот стереотип разбили.
– Что больше всего раздражает в работе?
– Раздражения точно нет. Мне повезло, что попал именно в «Зенит». Где-то удивляло, что набирают настолько способных ребят, которые довольно быстро многие вещи схватывают. В футбол играют умные ребята – если играют, а не просто бьют мячом по воротам и делают длинные передачи. Это сложнокоординационная и сложнокомбинационная игра.
Было сложно перестраивать, что на моих тренировках нужно много думать. Любое упражнение несет большое рациональное зерно на поле. Менял стереотип о физической подготовке. И тренерам, и футболистам объяснял, что это не просто присесть со штангой и не отжаться 20 раз. Это не что-то ломовое и не фитнес.
Сейчас мы перестроились. Пацаны сами почувствовали. Задача тренера – убедить и показать, что это работает. Когда человек чувствует эффект, по-другому к этому относится. Был такой момент, что приходилось делать дурацкие и непонятные упражнения. Все же ждут, что ты с ними побежишь спринт на максимуме, а ты стоишь и делаешь имитацию движения – какой-то вынос бедра, какую-то постановку.
Все думают: «Когда уже спринт побежим?» А ты объясняешь, что от этого ты тоже побежишь. Это приносит намного больше пользы. Например, работаем над свободой над расслаблением: «А что это такое?» Объясняешь, что бег – это расслабление и напряжение. На одном напряжении далеко не убежишь, но потратишь много энергии и получишь травму.
Все хотят сразу быстро побежать и стать сильным. Ко всему нужно подходить с азов. Антагонизма никакого не было. Надо было убеждать и объяснять. Мне это полностью доверили. Никто не мешал.
– Вы работали с фигуристом Денисом Теном. Что это был за опыт?
– В 2015 году после чемпионата Европы в Цюрихе, где моя ученица стала бронзовым призером, я, сидя на стадионе, для себя решил, что уйду. Это было твердое решение. После первого нашего успеха в 2013 году дал слово, что выдержу еще один цикл: если ничего не поменяется, уйду.
У меня друг работает в фигурном катании. Он свел нас с тренером Николаем Морозовым. Ему требовался тренер по физподготовке. Не думал, что попаду в фигурное катание. Наш взгляд на спорт схож. Когда в Новогорск приехал Денис, мы познакомились, провели пару тренировок. Стало интересно, потому что это прыжки.
Денис – уникальный парень. Обалдел от него. Умный и неординарный человек. Меня это заразило. Мне стало интересно, помогу ли я своим взглядом на спорт и не наврежу ли. Много занимались двигательно. Я приходил на лед и смотрел на прыжки. Говорю: «Денис, покажи мне, какой заход на сальхов, на аксель, на тулуп». Было важно рассмотреть все положения тела.
– Сами вставали на лед?
– Катаюсь на коньках, но, чтобы почувствовать, нужно прыгнуть. Прыгнуть не мог – разбился бы о лед. Изучал через общение с Денисом и наблюдения. Движение нужно видеть. Мы много делали на суше подводящих упражнений, которые упростили бы ему прыжок на льду.
Когда с ними начали сотрудничать, были определенные проблемы – его нужно было поставить на колеса, чтобы он вернулся и запрыгал. На первом Гран-при во Франции он все прыгнул, занял второе место. В какой-то степени мой опыт удался.
– Что общего в подготовке между фигуристом, легкоатлетом и футболистом? Где сложнее работать?
– Везде своя специфика. Понятно, что тяжелее работать не в твоем спорте. В легкой атлетике я хозяин, где сам строил технику бега и прыжка. Под это подбирался ученик с определенными качествами, которые, как я считаю, позволят ему стать большим прыгуном.
Что в футболе, что в фигурном катании сталкиваешься с тем, что тебе предлагают. Сам не выбираешь, не ищешь ученика, приходится подстраиваться и адаптироваться. Там нет льда и поля, где еще есть человек, который обучает катанию или ведению мяча. У тебя ограниченное время и возможности, чтобы воздействовать на спортсмена.
Это самое тяжелое. Когда ты постоянно с ним, учишь прыгать и бегать. Когда понимаешь, какую физику дать. Это намного проще. А здесь тебе приходится находить коммуникацию с главным тренером, с помощниками, врачами. В большой команде ты один из механизмов. Много кто влияет на человека. Сложно во все это вписаться.
Физподготовка молодежи «Зенита»: никакой качалки, аплодисменты в конце каждого занятия и план в стиле лигочемпионской «Баварии»
– Юноши «Зенита» забрали чемпионства во всех возрастах, кроме одного. Офигели от этого?
– Доля неожиданности была, что будет вот так глобально. Когда пришел в «Зенит», дал себе олимпийский срок: если у меня в течение четырех лет ничего не сдвинется, пойду обратно в легкую атлетику. Много общались с Шабаровым Иваном Евгеньевичем. Нашли компромисс, как все это безболезненно внедрить. Не стояла задача, чтобы через четыре года все выиграть. Никто даже такого не произносил. Была цель развить пацанов.
– Во время карантина все сидели по домам, а вы устраивали игрокам домашние тренировки, когда другие команды так не делали. Это стало решающим?
– Это не так, что пришел Лебедев − и «Зенит» вдруг стал другим. Смешно. Я лишь чем-то дополнил. Появилась физподготовка в академии. У нас уже целый отдел. Тяжелый момент – поиск единомышленников, которые готовы в это ввязаться.
Появился карантин. Некоторые ребята не были трудоустроены в академии на тот момент. Они стажировались. Вся соль, что когда человека заставляешь, то ничего хорошего не получается. А вот замотивировать, заразить – это другой результат. Карантин нас объединил.
Начали интересоваться друг у друга: «Как дела?» Я говорю про тренеров и футболистов. Поняли: «А чего мы будем сидеть дома, если можем быть на связи?» От меня была инициатива организовать тренировки. Были и в двухразовом режиме, и одноразовом. Дети от 13-14 лет тренировались. Выработали режим.
Видел, как наш тренер включал на телевизоре тренировки, кто как выполняет упражнения. Когда «Бавария» выиграла Лигу чемпионов, было большое интервью с тренером по физподготовке, где он рассказывал, как команда провела карантин. Было 90% схожего, как мы это организовали.
Когда вышли с карантина, были на ходу и безболезненно влились в сезон. Здесь больше педагогики и психологии, чем физподготовки. Для всей академии это было большим сплочением.
– Так поступил только «Зенит»? Как сделали другие команды?
– Смотрю в свой огород. За забор не лезу. Без понятия, как это было организованно у других клубов. Всегда табло все показывает.
Тимощук − волосы, иконы, вегетарианство, покер, счастливые кроссовки. Большое интервью
– Вы сказали, что в «Зените» появилась физподготовка. Раньше ее не было?
– Она была в каком-то виде. В футболе есть такой английский термин − fitness coach. Многие, к сожалению, воспринимают его буквально: это тренер по фитнесу, который приходит в зал, работает на тренажерах. Для меня это не спорт. Любительский – да. Но я пришел из профессионального спорта.
Что любителю делать не по кайфу, то профессиональный спортсмен понимает: это надо делать. Это принесет пользу. Это не придумать тысячу и одно упражнение и удивить всех в инстаграме. Для меня это влияние, чтобы спортсмен менялся двигательно. Это развитие вдолгую. Это как готовишь в хорошем ресторане на хорошей кухне хорошее блюдо.
– Тренировки во время карантина. Как это было?
– Занимались с диванами. У нас есть один юморист. Мог выйти из дома, взять бревно на берегу Финского залива и приседать с ним. Присылал видео: «Ребята, всех приветствую. Приседаю с бревном». У нас появилось такое: «Всех обнял, всех прижал». Что очень понравилось, так это здоровый юмор.
Многих это зацепило. Нужно было ежедневно все делать. Кто-то поскальзывался в носках на линолеуме. Все смеялись. У кого-то собака запрыгивает. Тут больше курьезов.
– Часто тренеров по физподготовке не любят, потому что сильно нагружают. Как это воспринимают дети?
– Я всех люблю. Кайфую, когда провожу тренировки. Они не направлены, чтобы прибить и ползти на четвереньках. Не надо делать лишнего, что может навредить.
Все должно делаться только в удовольствие. Если из-под палки и пена изо рта идет, то ничего хорошего не получится. Сам коучинг важен. Бывало, конечно, что кого-то выгонял с тренировки, но это крайне редко. Где-то скрипят, кряхтят, но отвращения я не чувствую. Может, хорошо маскируют.
У нас любая работа заканчивается аплодисментами. Когда им тяжело, эти аплодисменты начинаются не на 45-й минуте после тренировки, а после 10-й.
– Я работал учителем в школе и сталкивался с агрессией и дерзостью детей. У вас не так?
– Это же подростки. Самый сложный период, когда они думают, что взрослые, что в порядке, что все умеют. Самое встречаемое – «зачем?» Слышал: «Я и так забиваю, нормально играю». Пытаюсь разговаривать, мотивировать, убеждать.
Но когда какая-то травма, когда человек не забивает, когда его вытесняет другой окрепший парень… Есть, которые ничего не хотят делать, а есть, которых нужно останавливать.
– Последний раз, когда выгоняли с тренировки или жестили.
– Может быть, весной. Если футболист опаздывает на мою часть занятий, я его просто не пускаю. Бывало, кто опаздывает на минуту, отправляется на круг. Такие моменты случаются, когда человек может опоздать или не предупредить.
– Как вы понимаете, что работа выполнена хорошо или плохо?
– Вижу движение. Смотрю на поле, как команда двигается. Если их тренер заставляет высоко играть, высоко прессинговать. Накрывают соперника, не дают ему голову поднять. Им хватает резкости, ловкости, виртуозности.
Профессиональная команда просто набирает форму. Там уже сформировавшиеся люди, которые имеют арсенал навыков, знаний и физических кондиций. Ты просто приводишь их в форму. А здесь смотришь, как добавил этот футболист, добавил другой. Ого, команда подровнялась.
Бывает, радуешься только за одного футболиста. Просто у него закончилась активная фаза роста, и он действительно трудился. Например, пошел в единоборство и выиграл, а раньше не выигрывал. Или не успевал в центре поля, а теперь успевает.
В этом году увидел, даже как они на тренировках выполняют упражнения по моей части. Занимаюсь регулировкой нагрузки. Сначала смотришь визуально, а потом тесты. Команда может подрасти по тестам, но двигательно не поменяться.
– Из чего состоит физподготовка в детском возрасте?
– У детей ты формируешь паттерн движения. Они как чистый лист бумаги. Формируешь двигательные навыки. В первую очередь ты должен его оздоровить. Ребенок должен быть ровненький, стройненький, крепенький. Когда активная фаза роста, занимаешься его укреплением и оздоровлением. Готовишь некий корсет, с которым потом будешь работать. Это самый сложный этап.
– В этом возрасте есть качалка?
– Одно из моих новшеств – я убрал все тренажеры. У нас есть два тренажера для реабилитации, но мы больше занимаемся функциональным тренингом. У нас стоят силовые рамы. Приобрели множество инвентаря, поэтому максимально подбираем упражнения не локального характера – садимся и качаем бицепсы и трицепсы. Нет, развиваем игроков гармонично.
Мы не гоним. Знаем, в каком возрасте дадим упражнения со штангой или гирей. Не хотим, чтобы в 16 лет у нас бегал накаченный мальчик. Даже в 17 этого не хотим. Загнать в зал и накачать – самое легкое.
– Качалка в 14-15 лет – вредно и опасно?
– Безусловно. Это и позвоночник, и суставы, и кости. Мышцы должны гармонично развиваться со скелетом. Они идут нога в ногу. Нельзя делать чрезмерный мышечный корсет, когда парень растет.
Второй момент – из-за чрезмерной качалки он теряет пластику и эластичность. Он становится грубым в движениях. И это сразу переносится на работу с мячом и движение по полю. Кажется, что он взрывной и быстрый, но это лишь визуально. На его эстетику передвижения с мячом это повлияет.
Зал должен быть с собственным весом или с небольшими приспособлениями, но ни в коем случае не силовой тренинг.
«Нужно создавать свое, исходя из нашей среды, климата и пацанов. Мы же северные»
– Какие тренды есть в мире по физподоготовке? Где готовят сильнее всего?
– Германия. С точки зрения атлетизма они, наверное, на первом месте. То, как они двигаются, какие они мощные. Есть четкий баланс.
Сказать про тренды сложно. Инфоцыганство настолько развито, что много информации исковеркано. Настолько много пошло физиологии и биологии, что люди в таких индивидуальных видах спорта, как биатлон или марафон, не роются в организмах спортсменов, как это делают в футболе, где невозможно рассчитать нагрузку в матче.
Немцы здорово адаптировали и легкую атлетику, и гимнастику. Лучшие виды спорта у них адаптированы под футбол. «Надо все делать через мяч, потому что так ближе к игровой ситуации». И все где только можно вставляют мяч в любом упражнении. Когда смотришь на это, понимаешь, что никакого воздействия в этот момент на игрока нет. Никаких проблем это не решает. Выглядит как анимация.
Немцы в этом четко действуют. Такой минимализм: где надо – вкрапляют мяч, где не надо – спокойно работают в зале или бегают отрезки на уровне спринтеров. Мне нравится, что не взяли легкую атлетику в чистом виде, а адаптировали лучшее. Нельзя, чтобы футболист бежал с техникой легкоатлета, иначе он просто не сможет вести мяч.
Например, возьмем мы испанцев. Они другие по менталитету, по темпераменту. Они все небольшие, взрывные, эмоциональные. Не сможем мы ни тренироваться, ни играть, как испанцы. В силу даже нашего менталитета. Немцы – это больше про нас.
– Где тогда Россия?
– Нигде мы не находимся. Это большая проблема, что мы шарахаемся: хотим и Испанию, и Португалию, и Голландию, и Англию. Но в Англии есть свое направление, в Германии – есть, в Испании – есть. Почему у нас во времена Морозова, Лобановского, Бескова было свое? И мы с этим ездили в Европу и показывали. Люди интересовались, как мы играем.
Мы находимся вокруг всего. Мы посередине и за все хватаемся. Мне кажется, нужно выбирать некое направление и в нем двигаться. Но это только одно направление. Не надо быть и итальянцами, и испанцами, и немцами. Каждый должен иметь свою школу, свое видение, которое нам знакомо и понятно.
Я не смогу тренировать, как испанец, потому что я не испанец. Ухватить его рациональное зерно – трудно. Чтобы понять, как испанец тренирует, надо ехать в Испанию и прожить там лет 10. Не смогу адаптировать его план в «Зените». Уедет испанец – уедет все, что он делал.
Нужно создавать свое, исходя из нашей среды, климата и пацанов. Мы же северные. Солнце мало, в манежах играем. Мы находимся между всеми, и это пугает, что конкретно своего у нас нет.
– У сборной России тренер по физподготовке – испанец.
– В рамках сборной вы ничего не измените. В рамках сборной вы можете изменить только тактику. Физически глобально сборная не изменится. Нужно понимать, что сборная собирается до турнира за три недели. За это время вы их освежите и приведете в оптимальные кондиции: залечите болячки, восстановите энергетику.
Но если за клуб 60 метров они бежали за 7,0, а потом приехали в сборную, с ними поработал Паулино Гранеро, и они пробежали за 6,7 – такого не будет. Это все сказки. Задача – привести их в оптимальное состояние.
– Кто вас вдохновляет? На кого стоит смотреть, чтобы прокачаться?
– Беру это от тех людей, которых никто не знает. Они не пиарятся, не ведут вебинары и инстаграм. Люди, умудренные опытом, которые доступны только мне (смеется). Например, Сергей Клевцов – тренер чемпиона мира в беге на 110 метров с барьерами Сергея Шубенкова. Много наблюдаю за Марией Ласицкене.
Понятно, что немного сваливаюсь в легкую атлетику, но там люди достигли больших результатов, там большие традиции. Могу позвонить тренеру Исинбаевой. Или ежедневно звоню своему тренеру Владимиру Плеханову. Самое важное – перенимать опыт у людей, которые добивались результата.
У нас тренер говорит: «Я на макете любой матч выиграю». Примерно так же с физподготовкой. С точки зрения графиков все хорошо, но не добежали. В советское время готовились к соревнованию, теперь готовятся к сезону. Поменялась физподготовка.
