Есть ли цензура на телевидении? Острый ли Stand Up сейчас? Для чего свое шоу на ютубе? Большое интервью с комиком ТНТ

Роман Косицын – комик проекта Stand Up на ТНТ и один из самых опытных людей в жанре. Еще он запустил на ютубе разговорное шоу о футболе. Мы поговорили с Косицыным обо всем:

• Золотая медаль и карьера юриста − откуда взялся юмор.
• Почему в стендапе так много людей из Воронежа.
• Бывает и так: шутку про лифт никто не понял, потому что в городе нет лифтов.
• Как кайфовать от своего дела, если ты не Нурлан Сабуров и не журналист Sports.ru.
• Футбол + путешествия = 💓: чеканить мяч с мэром района Будапешта и получать футболку клуба из немецкой провинции.

Как разочароваться в карьере юриста и почему так много комиков появляются в провинции

– Ты был взрослым ребенком: в четыре года самостоятельно ходил в сад через опасный район города Россошь и играл в футбол со старшими.

– Мама смеется и говорит, что была авантюристкой. Я не думал, что это ненормально. Мне говорят так сделать – а я могу, что ли, в пять лет что-то анализировать? Садик был в этом же районе. Родители, видимо, не успевали на работу и говорили: «Садик – это вот туда». Наверное, рано себя проявил как взрослый человек. Как можно доверять что-то четырехлетнему ребенку, я пока не представляю. Может, когда мои дети родятся, скажу им в два года: «Идите работать» (смеется).

– Золотая медаль в школе, юридический факультет, работа юристом в Воронеже, откуда уволился через три месяца. Как в этом всем юмор стал работой?

– В 99-м я перешел в третью для себя школу в класс с юридическим уклоном. За 10-11 класс прошел первый курс филиала воронежского вуза, который был в моем городе. Мы учились пять дней в неделю в школе, а в выходные приезжали преподаватели из универа, но не в который я в итоге поступил. Просто знал, что буду поступать на юрфак ВГУ в Воронеже.

У актива этой школы была история с чемпионатом города по КВН среди школ. Меня назначили капитаном, и мы выиграли чемпионат города. Когда поступал на юрфак, знал, что там есть серьезная команда КВН. Она тогда играла в Первой лиге, после которой можно попасть в Вышку. Они играли в полуфинале против «Пармы» и «Примы». Причем именно преподавателями на юрфаке активная студенческая жизнь не приветствуется: юрист должен быть юристом. Ты должен хорошо учиться и параллельно что-то делать, если успеваешь. Мы, к примеру, играли в КВН.

– В какой момент щелкнуло: «Все, буду делать шутки и ими зарабатывать»?

– Был буфер, когда я три месяца работал и не срослось. В июне я закончил универ, а в августе устроился на работу. В августе же открылся филиал Comedy. За это время я съездил и выступил в Москву. А весной 2007-го меня позвали в шоу двух Гариков – две недели гастролировал с Харламовым и Мартиросяном. Вернулся оттуда. Тогда начали открываться филиалы от нашей сети – в Туле, Белгороде, Осколе, Курске, Тамбове, Липецке. Создалась система, благодаря которой можно ездить и зарабатывать выступлениями. Как раз в то время и появилось понимание, что это уже серьезное дело, которым я бы хотел зарабатывать.

– Ты шутил про первое дело, которое тебе дали: наркоманы украли у бабушки гуся, бабушка выстрелила в них из ружья, а у деда не оказалось лицензии на оружие.

– Это придуманная шутка, гипербола. Такой истории не было, но были схожие. Задачей этой шутки было – показать, что я в восторге от работы юристом по фильмам. Когда ты в суде встаешь, что-то эффектное говоришь – и тебе достаются аплодисменты и слава. На уровне Воронежа ты сталкиваешься с бытовыми делами. 95% работы – обыденность.

Все взято из практики моих друзей: один работал в прокуратуре и рассказывал про подобные дела, другой – в адвокатуре помощником адвоката. Рассказывали, что вся фильмовая эффектность – меньше 1% дел. В основном сталкиваешься, как и во всей жизни в Воронеже, с бытовыми делами из сюжетов песен группы «Сектор Газа».

На практике на последнем курсе я попал в хорошее место в областной администрации. Там был дерзкий и молодой босс, с ним было интересно. А когда после универа я работал в частной организации, на работу меня принял тип, который заставлял много ксерокопировать. Когда я заходил к нему в кабинет, он на клаве зажимал кое-какое сочетание клавиш. Если бы я не играл в фифу, то не понимал бы какое. Я четко знал, что он так выходил из игры, а потом с серьезным видом говорил, что мне делать. Через 1,5 месяца я потерял мотивацию, потому что все время ксерокопировал. Я вообще-то юристом хотел стать, а не секретарем.

– Географическая принадлежность сильно определяет комика? Например, на Воронеже завязано много комиков – это случайность?

– Все, кто вышел из Воронежа, появились из каких-то шоу. Мы все – это Comedy Club в Воронеже: Руслан Белый, я, Юлия Ахмедова, дуэт «Пацаны», «Профессор и Близ». Шастун и Позов – это импрошоу «Спорный вопрос», Долгополов тоже делал свое андеграунд-шоу. Это все люди, которые активно занимались юмором и, переехав в Москву, просто продолжили. Так что все имеет объективные причины.

Откуда сильнее выходят комики – из провинции или столицы? Если мы берем стендап-комедию, то, наверное, региональному комику не то чтобы легче, а больше предпосылок, чтобы он шутил. Потому что он больше сталкивался с трудными ситуациями. С другой стороны, все трудные ситуации для региональных комиков однотипны. Вообще, стендап – это то, что познается на практике. То, что есть в теории, – это только предпосылки. Могут в одну сторону повернуться, а могут – в другую.

Наверное, знаю не так много коренных московских комиков, ну или просто не знаю, что они изначально москвичи. Зачастую почему работает история с региональными людьми? Потому что они приехали сюда работать. Москвичи просто живут и в том числе работают. Для них это обычный жизненный процесс, который был в 15, 25, 35 лет.

Люди, которые приезжают из регионов (в том числе и я) в первое время чувствуют дискомфорт, когда ничего не происходит. Ты сам себе придумываешь задачи, все время настроен на работу. Наверное, КПД и общий объем работы у регионального комика повыше, как и у любого регионального работника в любой сфере.

– Ты говорил: «Внутренний воронежский жлоб все время чего-то боится». Чем это объясняешь?

– Конкретно здесь я сказал стереотипной фразой. Имел в виду, что я из-за бедности, каких-то новых ситуаций, с которыми в Москве столкнулся, чувствую себя дискомфортно. Есть же стереотипное понимание у регионального человека, что в Москве непривычно: «Блин, Москва – большой город. Мне не понравился. Там такой темп – ну его нафиг». Не говорю, что именно в этом проявляется воронежское жлобство. Точнее будет сказать региональная закрепощенность. Синдром провинциала.

Ныряем в русский стендап. Каково выступать за полторы тысячи рублей и на 30 человек? Есть ли цензура юмора на телевидении? Почему нормально не быть звездой на фоне Сабурова?

– Когда ты начал зарабатывать стендапом?

– Скорее, больше получается зарабатывать от выступлений. Когда начинался региональный Comedy, мы зарабатывали микроденьги – по-моему, полторы тысячи рублей за выступление. Выступал ли за еду? Полторы тысячи – это и есть выступление за еду, только ты сам ее покупаешь.

– Зарабатывать стендапом, если ты не на ТНТ – возможно?

– Думаю, да. Вообще, смотря какой суммой удовлетворяешься как человек. Может, жить и не умирать достаточно. В 2020 году ТНТ не единственная площадка для стендапа. Есть примеры, как Серега Орлов, который стал известен благодаря ютубу. То, что говорят про ТНТ, – вот тебе дается известность…

В 2020-м с помощью интернета вполне возможно без телевизионной составляющей соответствовать уровню, при котором будешь приезжать в региональные клубы и собирать залы по 200-300 человек. Как показывает практика, это возможно. Конечно, при условии, что в ютубе ты будешь делать качественный продукт. ТНТ – хороший способ продвижения себя как комика, но уже не единственный.

– Самый зашквар, где приходилось выступать.

– Прямо зашкварных случаев не вспомню, были необычные. Года три назад я летал в Ульяновск. Там было два концерта подряд. 2 апреля – концерт в Ульяновске, где все классно прошло. У этих организаторов такая же ситуация, как у меня была: сами в областном городе живут, но родом из глубинки. И 1 апреля возили к себе на родину выступать. Там город на восемь тысяч. Или село. Видимо, рабочий город. Там местный ДК, как у меня в Россоши: 300 человек, старое здание.

Когда я приехал, директор этого ДК принес мне чай и орешки со сгущенкой в пакете. Вот это мы вам стол накрыли. Пришло 30 человек. Видимо, не дали рекламу. Мне пришлось час закрывать. Час закрыл: те, кто были, поржали, но это напоминало постапокалипсис.

Самое смешное, что шутил про лифты, но шутка не зашла. А она везде заходила. В какой-то момент начал понимать, почему нет реакции, и засмеялся на сцене. Вспомнил картину, как мы ехали по этому городу, и везде были максимум двухэтажные здания.

– Ты говорил, что в StandUp на ТНТ нет цензуры и что тебе самому не хочется шутить про что-то запрещенное. Потому что страшно или потому что ты аполитичен (хотя в последних выступлениях, например, говорил про законы и Роскомнадзор)?

– Может, я неправильно сформулировал мысль: считаю, чтобы шутить в эту тему, нужно иметь устоявшиеся политические взгляды. Чтобы говорить, что что-то в политике плохо, я должен так искренне считать, прямо болеть этим. Это мое мнение. У меня какие-то убеждения есть, но они мои личные и я пока не готов ими делиться. Может, пока не получается перевести их в юмористический формат?

– Есть ли разница, когда готовишь выступление для телика и для какой-то закрытой тусовки? Врубается ли тумблер на самоцензуру?

– Конечно, на живом выступлении ты можешь гораздо шире раскрыть горизонты. Даже в плане секса, отношений, может быть, религии. Это любой артист скажет. На живом выступлении позволяешь себе больше, чем в телевизионном формате. Знаю, что многие комментирующие и молодые комики хотели бы открыто куда-то послать власть, но это тоже странно.

Должна же быть обоснованность у этого. Что бы ты ни делал, шутка должна идти на первом месте, а потом ее посыл. В итоге должно быть смешно. Нельзя сказать, чтобы пошел нахер вот этот вот или вот этот вот. Нет, такая мысль тоже имеет право на существование – но это личное дело человека, так делающего. Скорее всего, конкретно к стендапу это будет иметь опосредованное отношение.

– В Roast Battle с Милоновым в твой адрес просквозила мысль: ты давно в стендапе, но не стал большой звездой. Сабуров – мегазвезда, Белый – босс стендапа, Романов – в «Вечернем Урганте». Это угнетает или мотивирует?

– Как я могу относиться к тому, что есть? У всех есть обманчивое мнение, что я вхожу в первый состав проекта Stand Up, но это не так. То, как сложилась судьба у первого состава комиков, ко мне вряд ли имеет отношение. Тогда я только начинал заявляться. Да, Сабуров в это же время появился, и у него удачнее складывается карьера, сложившийся образ. Значит, он больше к этому готов.

Но я рад за него и точно не должен приводить объяснения, почему я не такой же. Это как спросить у «Валенсии»: «Сожалеете ли, что вы не «Барселона»?» – «Привет. Не сожалеем. У нас свои дела в клубе». Ты же вряд ли переживаешь, что работаешь не на Sports.ru. Всех троих названых тобой вряд ли беспокоит, что есть Ургант, а Урганта – что есть Киммел.

Я не напрягаюсь по этому поводу. Наверное, странно напрягаться, что тебе говорят, что ты не раскрылся. Они правы, что я не на таком же уровне. Но у каждого свой путь. Делаю все, что от меня зависит, а на результаты будем смотреть дальше. В комментариях писали, что я обиделся, но я ни на кого не обижаюсь. Мне показалось странным, что неизвестный тип упрекает меня, что я все еще не прославился. Все, что со мной происходит, мне нравится.

– Как часто бывает, когда садишься и говоришь себе: «Блин, написал говно / про это уже шутил»?

– Да всегда. Есть редакторы, которые проверяют материал и говорят: «Вот это уже было». Путь комика в том и заключается, чтобы найти свою индивидуальность, чтобы даже если вдруг сочинил что-то похожее на материал других, то по-своему это рассказывал, чтобы это не было похоже в сумме на все предыдущее.

Есть люди, чья харизма – экспрессивная, вычурная. Которые сразу запоминаются, в которых сразу понятно, кто он и что. Видимо, у меня нет такой ярко выраженной черты, которую бы начал педалировать. Да я и не знаю, нужно ли это. Наверное, отношусь к тем, кто либо на долгом расстоянии раскрывается. Либо вообще не раскрывается (смеется).

– Шутки по шаблону – зло?

– Это не путь, который ведет тебя наверх. Юмор в том и прекрасен, что это не футбол, где счет 3:1, а проигравший тренер говорит: «Лучше играли». Но счет 3:1 же – и все, и до свидания. Юмор – субъективная вещь. Забавно, когда про юмор все начинают спорить. Когда ты с пеной у рта доказываешь человеку, что это смешно, а это – нет, то это странный способ спора.

– Нет ощущения, что Stand Up постепенно становится новым Comedy Club, который набрал вес, расслабился и делает не так остро?

– У меня такого ощущения нет. Зрители имеют право на любое мнение. Прикол в том, что такое же убеждение было с КВНом и Comedy Club. Возникает Stand Up − для многих людей это: «О, вау!». В студенческие времена я смотрел КВН и думал: «Боже, как это круто». Но ресурс восхищения ограничен по времени. Люди не готовы это понимать и говорят: «О, он больше меня не удивляет, как удивлял раньше». А должен, что ли, все время?

Может, и должен, но это какая-то эгоистичная позиция сидящего на диване человека: «Удивляй меня дальше». Так тоже может быть, но это странно. [Появилась] «Барселона»-2008 Гвардиолы − и все такие: «О, господи, что это такое?». В 2014-м про эту же «Барселону» говорят: «Да сколько можно? Проиграйте уже наконец-то». У всего есть ресурс удивления.

Мы со своей стороны ответственно относимся к написанию нового материала. Зрителям решать. Внутреннего процесса, что мы расслабились и специально пишем и выступаем проще, точно не наблюдаю. По многим вижу, что растут как комики.

– Тебе 36. Стендап для тебя – просто способ заработка или площадка, с которой хочешь что-то посеять в людей?

– Все это в первую очередь юмор, все должно быть легко. Скорее всего, невозможно юмором перевернуть представления умного человека о чем-то. Можно что-то подчеркнуть.

Главная задача юмора – должно быть смешно: это должно расслаблять, развлекать, отвлекать от повседневных забот. Конечно, это и способ влиять на общество. Каким-то рупором он может являться, но это должно быть гармоничным с тем, что развлекает.

Мне не нравится смотреть свои выступления по телевизору. Я смотрел каждое выступление по разу. В данный момент сам нарезаю ролики для инстаграма и накладываю субтитры, поэтому условно пересматриваю. У многих комиков такое видел – не смотрят себя. Это считается вполне нормальным.

– Топ-3 стендап-комика России.

– Не назову. Слишком перенасыщен комедией. Давно был на стендап-мероприятии в качестве зрителя. Мне нравятся живые выступления, на которых я присутствовал: Усович, Белый, Чапарян. При этом автоматически из списка вылетают почти все из Stand Up на ТНТ, потому что я участвую с ними в одних вечеринках и тысячу раз их видел.

– Россия – для грустных?

– Не думаю, что прямо так. Прикол в том, что сейчас сильно разнится тусовка, которая высказывает свое мнение и которая просто живет. Большинство из населения России просто живет, и мнение их неизвестно. А те, чье мнение известно, – не совсем типичное для России население. В моем окружении есть разные представители.

Да и в жизни собираемся компаниями поржать над всем, что происходило. Россия такая, каким ты себя считаешь: если ты грустный, для тебя и Россия грустная, если веселый – веселье найдешь везде. В разумных пределах.

Футбол: дружба с Дзюбой, игра против «Амкала», футболка из седьмой Бундеслиги, ютуб-шоу и очень много «Спартака»

– Футбол – что-то бессознательное. То самое true, которое ничем не обусловлено. Когда мне было три года, мы переехали в другой район, родителям дали квартиру. Во дворе была футбольная площадка, старшие пацаны играли.

Мне сразу понравилось, чем они занимались, но никто из моего возраста в этой движухе не участвовал. Я стоял и ждал, когда меня примут поиграть. Всем было лет по 10-12, а мне 5. Ради смеха меня запускали, но видели, что у меня что-то получалось. Все ржали и называли Марадоной. Мне нравилось это слово. Это был 89-90-й год. Тогда я посмотрел первый чемпионат мира и увидел, кто такой Марадона, как он плачет в финале. И такой: «О, это же я, получается».

Когда занимался я, в районе была одна команда. В 9-м классе я бросил футбол: не был самым талантливым в секции и видел, куда скатывается карьера. За пределы Россоши никто не вырывается. Максимум, который можешь достичь, – чемпионат области. Ну что это? В районе 40 лет будешь одним из главных бухарей. Ну, может, чуть-чуть более известным бухарем.

– Твой отец называл футбол хренболом, но ты с пяти лет болеешь за «Спартак». Как так вышло?

– Есть вещи, за которыми ни меркантильного, ни прагматичного интереса не стоит. Когда что-то нравится с самого детства. Романтика: выходишь во двор и видишь, чем все увлекаются. Несколько человек бегают и играют в какую-то игру, им весело. Наверное, тянешься в какой-то момент к тому же самому. В семье из родственников только дед любил футбол. Он из Донецкой области, всегда болел за «Шахтер». Когда к нему приезжал летом, он меня возил на стадион, где я один бегал по большому полю. Но это было в сознательном возрасте – лет в семь.

Про «Спартак» я узнал раньше, чем про то, что город Россошь – часть Воронежской области и что в Воронеже существует профессиональная футбольная команда. В 2000 году я хотел поехать на матч «Факел» – «Спартак», но меня мама не отпустила. Слава богу: тогда спартачи все разбомбили в Воронеже.

Когда переехал в Воронеж, ходил на матчи «Факела», они как раз тогда играли в Высшей лиге. Город однозначно футбольный, на вышке всегда собирался полный стадион. Это спортивно-драмо-фильмовая тема. Народ на футбол в основной массе ходит простой – рабочие заводов и предприятий. Получалась крутая история: жизнь в начале нулевых была непростая, а «Факел» давал праздник, ощущение прикосновения к чему-то большому.

Тогда и пришел интерес к клубу по земле, по родине. В нулевых играл в Football Manager, всегда принимал «Факел». Сейчас же «Факел» – это даже не андердог, а андеграунд.

– Ты играл за сборную Comedy против «Амкала». Когда видишь толпу орущих школьников, которых на матч блогеров собирается больше, чем на профессиональные клубы в регионах, что чувствуешь?

– Очень крутые ощущения, что это возможно. Я посмотрел выпуск «КраСавы» с Германом [Попков – основатель «Амкала»], где он рассказывает историю, как все начиналось. После этого внутри ассоциирую себя с его историей: парень из деревни, который хотел что-то делать с футболом, но не знал как. Герман производит какие-то действия, и все это приводит к тому, что трем тысячам людей настолько интересно, что они приходят поболеть на стадион. Огнище!

При том, что у нас не особо болеющая футболом страна. Не раз проверял в стендап-выступлениях: шутки про футбол редко заходят. У нас примерно 10% в теме футбола. По-моему, это недостаточная статистика, чтобы считать себя прямо футбольной нацией. А тут человек идет напролом всем «нет» – и это так круто! Потому что спроси он у кого-нибудь в самом начале, то уверен: 99 человек из 100 сказали бы ему не заниматься этим.

Почему тот же путь не могут повторить профессиональные клубы? Чтобы что-то так заходило, как у «Амкала», нужно делать это с душой. На уровне, который есть у футбольных клубов по организации процесса, трудно делать что-то настолько же душевно, там большая ответственность, деньги, результат. Плюс Герман очень близок зрителю, почти их друг. Сложно себе представить подобное с игроками РПЛ. Им это и не нужно, каждый должен заниматься своим делом.

– Ты гоняешь по Европе и был даже на стадионах «Болоньи» и «Ференцвароша». В Венгрии перед стадионом чеканил мячом с мэром района Ференцварош в Будапеште, который знает русский язык.

– Мы купили майку и пошли фоткаться на фоне стадиона. Рядом фоткался какой-то мужик. Он подумал, что я фанат «Ференцвароша». Его задача была – показать, что мэр любит футбол. Сказал ему, что мы из России и не болеем за «Ференцварош». Он по-русски более-менее говорит, оказалось, у него жена – украинка. Разговорились. Для его сайта на видео почеканили мячом, головой понабивали. История, когда две части столкнулись и больше никогда не увидятся.

Были в немецком городе Вернигероде. Такой аутентичный немецкий город, с домами в белом оформлении, обитыми дощечками, население – 5 тысяч. Пока ехали на электричке, пробил, что местный клуб называется «Айнхайт». Мы зашли в спортивный магазин. Спросил у продавщиц, есть ли майка «Айнхайта». Они не поняли, о чем речь, потому что по-английски не понимали. Позвали администратора. Майки не было, но она словилась: «О, давайте, раз вы знаете «Айнхайт», я вам вышлю майку в Москву из Германии».

Я уже забыл про это историю, а она написала под Новый год в фейсбук: «Роман, посылка скоро придет». Посылку в итоге развернули, потому что мне не приходили уведомления. Мы через товарища нашли в Берлине почтовый адрес, переслали. Отправил ей в ответ майку «Спартака». Говорит: «Круто!». Аккаунт «Айнхайта» меня опубликовал в инстаграме, но это как «Химик» из Россоши. Играют в какой-то седьмой Ландеслиге. Мне даже футболист их клуба писал, но я заметил только через год, потому что ушло в спам. История местечковая, но в этом есть суперромантизм.

Немного диссонирует с нашими реалиями. К примеру, были в Тюмени. Там фан-шоп состоит из шкафчика, где за стеклом лежала одна майка. Спросили с кислым лицом: «Вы точно будете брать?». Футболка подошла по размеру, и я ее купил. Возможно, это все частные случаи, но заставляют задуматься (смеется).

– У тебя есть футбольное шоу «Поз и Кос» с Дмитрием Позовым из «Импровизации». Зачем тебе это?

– Делай то, в чем ты разбираешься. Было желание сделать что-то свое про футбол и юмор. Ниша не занята, мы в теме разбираемся. Эти два фактора – уже достаточное основание, чтобы что-то в этой области делать. Но мы не понимали формат. Идея была, а как сделать – не было.

Мы играем в футбол командой Comedy Club. Там есть Олег Титов. Он говорит: «Давайте попробуем подкасты: вы с Позом и третий гость». Мы в сентябре записали два пилота, начали искать партнеров. Пилоты получились неплохие. Один формат – где пытались много шутить, второй – спокойный, где шутки больше ложились в контекст разговора. Появились партнеры. Долго все это обсуждалось, и к марту наконец-то сделали первый выпуск.

Ниша профессионального мнения о футболе занята. Мы не хотим бодаться с каким-нибудь Уткиным, например. Мы связующее звено между теми, кто несильно разбирается в футболе, и профессионалами. Подача идет через юмор, через что-то легкое. В этом и есть наше системообразующее и правильное зерно.

– Вы понимали, что идти в ютуб с футбольным шоу в разговорном формате – слабовато?

– Мы делаем то, что считаем правильным. Шоу, в которых что-то обсуждают, много. Все разговорное будет похоже на какой-то «Прожекторперисхилтон», а «Прожектор» изначально похож на одно из американских шоу. Выхлоп не суперцель. Мы просто начали делать и не могли спрогнозировать, сколько людей это посмотрит. Скажем так: количество просмотров оправдало наши ожидания.

Не надо забывать, что мы существуем полтора месяца. Не ставили задачу, что придумаем что-то суперновое и разорвем ютуб. Мы делаем то, что нравится. Пока идем наощупь, какие-то выводы будем делать позже. Не скажу, что мы топим за просмотры и специально что-то для этого делаем. Мы даже ржали: если бы гнались за просмотрами, то заключили бы спор, после которого кто-то из нас, например, сбреет бороду, как другие блогеры это делают. Мы не будем сбривать бороды, по крайней мере – пока. Не делаем вещей, которые нам внутри кажутся зашкварными, лишь бы получить просмотры.

– Что дальше? Упор на комиков или интеграция футболистов?

– Мы вообще всех рассматриваем. Просто не хватает ресурсов, чтобы всех позвать. Закидывали Миранчуков, того же Джикию. До коронавируса мы не имели прямого контакта с Георгием, а когда чуть ближе познакомились, то уже не было студийного шоу. Хотели бы видеть и артистов, и журналистов. То, что в первых выпусках появились комики, – просто потому что они были в пределах досягаемости.

– Откуда взялась твоя дружба с Дзюбой?

– Дружба – наверное, слишком громкое слово. Мы знакомы, хорошо общаемся. В мае прошлого года у меня был концерт в Питере в баре у моего товарища Лехи Смирнова [резидент ComedyClub]. У него был какой-то контакт с Артемом. Он даже выкладывал фотку вместе с ним. Мы со Смирнягой знакомы давно, как раз вместе ездили в шоу двух Гариков в 2007-м.

Артем с друзьями пришел на это шоу. После выступления чуть-чуть посидели, пообщались, познакомились. Круто провели время, он оказался простым и суперпозитивным в общении человеком. Съемки в нашем шоу? В инстаграме была с ним небольшая переписка. Я спросил. Он ответил: «Давай попробуем». За что ему опять же респект.