Русский футболист с самой необычной карьерой: Вьетнам, Бангладеш, Марокко, Малайзия. Мы записали его монолог о приключениях

Меня зовут Эдуард Сахневич. Я родился в городе Большой Камень, в ста километрах от Владивостока. Когда мне было пятнадцать, наша городская команда стала играть на Первенство Приморского края. Там же играл «Росинкас», на тот момент дубль «Луча». Меня приметили и год спустя пригласили в «Луч», который играл в Первой лиге. Так я попал в команду мастеров.

Первая зарплата была просто космической – 1,5 миллиона рублей в месяц. Для сравнения: у меня папа работал на заводе, мама – преподавателем, они получали 150 тысяч рублей. Это было в 1997-м, еще до дефолта. Доллар стоил 6000 рублей. Все старались держать сбережения в них. Я был молодой, мне это было не нужно. Привез домой, отдал родителям. Единственное − меня родители заставили одеться. Пришлось купить джинсы, норковую шапку, модную по тем временам кожаную куртку.

Клубный бухгалтер появился только через год-два. До этого было так: заходишь в комнату к главному тренеру, расписываешься в каком-то журнале, получаешь пачки денег. 

Полтора миллиона – это три-четыре пачки купюрами по десять, пятьдесят или сто тысяч.

Как уехать во Вьетнам − через университет, экспортера шин и самовыкуп контракта за 10000 долларов

В 2000 году «Луч» играл во Втором дивизионе. На молодых сильно не рассчитывали, было мало игровой практики. Я поступил в Дальневосточный Государственный Университет на спортивного психолога.

В институте к нам подошла однокурсница, которая подрабатывала в фирме по подбору персонала. Им поступил запрос из Вьетнама: найти помимо работников различной промышленности еще и нескольких футболистов.

Вьетнамцы просили чуть ли не семь полевых и тренера. На такую авантюру (нужно было приостановить учебу, разорвать контракты с «Лучом», бросить дом и уехать в страну третьего мира) решились трое: я, Павел Курносов и Константин Ласорыб.

Однокурсница дала контакты человека, который курировал наш переход – Солоневич Тимофей Олегович, президент компании «Росшина». Он возил шины в Азию, а владельцы вьетнамского клуба были его бизнес-партнерами. Он помог оформить загранпаспорта и визы, рассказал, кто и где нас встретит.

Мы даже деньги в Россию поначалу передавали через него. Тогда «Вестерн Юнион» еще был не сильно развит. Он говорил, кому отдать деньги в офисе его компании во Вьетнаме, потом передавал родным по курсу или в долларах.

Мы подписали во Владивостоке двухлетние контракты и отправились во Вьетнам. Нас прекрасно встретили, поселили в хорошую гостиницу. Клуб предоставил переводчика, сотовые телефоны, велосипеды. Проходит день, два, три – все хорошо: нас кормят, одевают, но ни тренировок, ни руководство мы не видим.

Потом нам сказали, что чемпионат закончился пару недель назад, сейчас три месяца перерыв. Спрашиваем: «А зачем же мы тогда приехали?». «Вы не переживайте. Контракт идет, денежка капает», – успокоили нас.

Как нас только не развлекали в эти три месяца: парки, зоопарки, музеи, море. Посмотрели все что только можно было. Причем всегда все было с размахом. Видимо, хотели произвести на нас впечатление или просто извинялись за то, что выдернули нас из России раньше времени.

Через три месяца команда приехала с отпуска. Пошел тренировочный процесс. Поехали на сборы в Далат – один из самых красивых городов во Вьетнаме, переводится как «город влюбленных». Каждый его сантиметр похож на произведение искусства.

В те далекие времена система трансферов была несколько иная. В России был ценз на возраст: чем младше игрок, тем больше денег новый клуб должен за него заплатить. Даже если у тебя закончился контракт, ты еще какое-то время принадлежал клубу. Поэтому мы не могли быть заявлены за «Бекамекс». В итоге мы так и не сыграли за них официальных игр, только предсезонные.

В то время в РФС за подобные дела отвечал Сергей Васильевич Куликов. Я ему звонил напрямую в Москву, просил помочь. На что он мне сказал: «У меня тут Титов в «Баварию» переходит, а ты мне хочешь из Владивостока в какой-то Вьетнам уехать?!».

В итоге мы пропустили часть сезона, потому что клубы не смогли договориться. Вернулись в Россию и сами себя выкупили у «Луча» за 10 тысяч долларов. Нам выдали открепительное письмо, на основании которого международный трансферный сертификат благополучно приехал во Вьетнам.

Пока мы себя выкупали, нас заметил чемпион страны – «Сайгон» из Хошимина. Они играли в главной вьетнамской лиге и азиатской Лиге чемпионов. Это уже совершенно другой уровень. Мы подписали контракты и отыграли сезон в их составе.

В процессе общения с одноклубниками узнали, что почти у всех есть агенты. Для нас это было в новинку. Какой еще агент? Зачем он нужен? Они удивлялись, как мы вообще подписали контракты [без агента]. Они объяснили, что наш случай – один на миллион. Агент ищет команду, договаривается по условиям, двигает твою карьеру.

Нас познакомили с австралийским агентом – Джоном Моррисом. Забавно, что я с ним очень долго работал, но так ни разу не видел. Так вышло, что с иностранными агентами у меня сложились хорошие отношения. Заграницей все просто: сказал, сделал и ничего личного. Он предложил − я подписал. Он много не обещает − я много не прошу. В России очень много слов и уговоров. Обещают, потом не выполняют. Каждый зарабатывает как может.

В нулевых россиян встречали на ура: Ленин, Хо Ши Мин, братья-народы, соцлагерь, все дела. Нас буквально носили на руках − что на выезде, что дома. Все знали, все звали в гости.

Или вот был случай. Утро. Слышим крики, шум. 

Проснулись, выбежали на улицу – там парад идет, люди радуются. Что случилось? Взорвали торговые центры в Нью-Йорке [теракты 11 сентября]. Они вот так это восприняли. В 70-е американцы сжигали вьетнамские деревни. Наверное, у людей это осталось в памяти.

Но когда приезжали американские врачи, учителя делиться опытом – их встречали хорошо. А в 2010-х Америка уже настолько финансово поглотила Вьетнам, что те забыли все старые передряги.

Футбол только развивался, но делал это гигантскими шагами. В 2001-м началось строительство базы, а в 2003-м мы на ней уже жили. Несчетное количество полей. Не скажу точно десять, двадцать или тридцать – намного больше. Тренажерные залы, бассейны. Уровень просто супер. Было видно, что Вьетнам идет в правильном направлении.

Уровень футбола соответствовал уровню лучших команд Второй лиги или средних команд Первой лиги России. Но у них был лимит на легионеров. Это сказывалось на уровне футбола. Тон задавали только иностранцы. В символической сборной – иностранцы, лучшие голы – [забивали] иностранцы, лучшие вратари – иностранцы. Зато у них женская сборная была одной из сильнейших в Азии. С ней даже ведущие мужские клубы играли спарринги.

Антураж шикарный. Собирались полные стадионы, по 20-30 тысяч болельщиков. Запускали воздушные шары и дирижабли, огромные майки растягивали по трибуне.

В конце 2010-го меня снова пригласили в бывшую команду, но из-за проблем с визой не удалось подписать контракт. Тогда, десять лет спустя, Вьетнам показался уже не тем. В нулевых страна мне нравилась больше: чистая, красивая, дружелюбная.

В 2001-м во Вьетнаме платили тысячу-две долларов – огромные деньги. Десять лет спустя зарплаты были уже 30-40 тысяч. Довольно прилично, на уровне нашей РПЛ. То же самое сейчас происходит и в Малайзии.

Бангладеш: на улицах тебя несет толпа, сезон не доигрывают из-за дождей, а денег много – но тратить их негде

По завершению сезона во Вьетнаме агент сделал каждому отдельное предложение, и наша троица распалась: Паша Курносов уехал в Индонезию, Костя Ласорыб – в Малайзию, я отправился в Бангладеш.

Бангладеш – мусульманская страна закрытого типа. Что это значит? Табу на все, закрытая одежда, алкоголь под запретом. Люди очень сильно верующие: постоянные намазы, молитвы. 

Бывало так: судья прерывал матч на любой минуте, мы оставались на поле, а зрители клали коврики и молились. Потом судья опять свистел, и игра продолжалась.

Столица Дакка – самый густонаселенный город в мире. Выходишь за забор базы и оказываешься как будто в метро в час-пик. Тебя просто несут люди. Кто говорит, что в Китае невозможно ехать в транспорте, тот просто не был в Бангладеш.

Жили на базе, все условия были предоставлены. Питание было индивидуальным: нам готовили не такие острые блюда, как местным.

Я попал в «Бразерс Юнион» в 2003 году. Команда очень долго не была чемпионом. Они собрали две сборные Бангладеш: основную и юношескую, плюс подписали еще пять легионеров. Вот и представьте: играют 11 человек, на лавке сидят люди из основного состава сборной. Уму непостижимо.

Мы два года подряд брали чемпионство, два года брали кубок. Отмечали, как в лучших клубах Европы: заказывали автобус с открытым верхом, с кубком ехали по городу, праздновали несколько дней. Я два года становился лучшим игроком чемпионата и лучшим бомбардиром. В Бангладеш я собрал все. Провел лучшие годы карьеры. Я был очень доволен и игрой, и финансовой составляющей. Все это покрыло, что страна невзрачная, сходить некуда, кроме музеев и посольства.

Мы были чемпионами, играли в AFС Cup [азиатский аналог Лиги Европы – прим. авт.], много путешествовали: Туркменистан, Таджикистан, Узбекистан, Казахстан, Индия, Катар, Ливан. Прилетели в Бейрут, когда у них убили президента. Самолет долго не мог сесть. В городе военное положение, ехали в сопровождении танка. В те времена Китай еще был не так силен, поэтому путешествия всегда заканчивались в Японии – их клубы выносили всех.

Футбол там, кстати, второй вид спорта после крикета. Перед тренировкой обычно старались в квадрат поиграть и подурачиться, пока тренер не свистнул. Местные же бежали на соседнее поле, хватали лопатки с шариками и играли в крикет. Если по телевизору шел суперматч Английской Премьер-лиги и параллельно играли аутсайдеры чемпионата по крикету, то даже профессиональный футболист выбирал для просмотра крикет.

Бангладеш – нищая страна, но футболисты там неплохо зарабатывают. Они получают все деньги по контракту сразу наперед. Мечта просто. Представьте, если в России человек получил бы все деньги наперед. На следующий день он бы или сломался, или заболел. Зачем ему пыжиться, если все деньги уже получил? В Бангладеш же другой менталитет. Он, получив все деньги, покупает дом и машину, но пашет лучше прежнего.

Футболисты там на особом счету. Высшая каста. У нас случай был. Ехали на клубном автобусе. Видим, как рядом машина подрезает наглого рикшу (их там очень много): он опрокидывается, падает. Водитель выходит из машины, начинает ему что-то предъявлять. Местные игроки на ходу (автобус катился в пробке) выпрыгнули из окна, оттащили водителя, поломали ему стекла, подняли рикшу, насовали денег в карман, поставили на колеса и залезли обратно в автобус.

Уровень футбола был приличный, скорости хорошие. А вот уровень тренировок… В основном в футбол играли. Если во Вьетнаме на предсезонке мы просто выли, то в Бангладеш все просто: вышел, в футбол поиграл, в квадрат покатал.

Там очень слабый лимит на легионеров: то девять в заявке, то семь на поле. Легионеры попадались сильные: бразильцы, марокканцы. Пересеклись там с чемпионом в составе «Спартака» Суслопаровым [Юрий Владимирович, чемпион СССР-1987, 1989 – прим. авт.]. Он работал тренером, привез ребят с Москвы.

Были и афроамериканцы. Во всей Юго-Восточной Азии, да и не только там, с ними очень тяжело конкурировать. Если европейцы или латиноамериканцы просят и деньги, и условия, то афроамериканцам дай рис, два банана и 100 долларов, и они не уйдут с поля, пока не выгонят.

В Высшей лиге 9 из 10 команд представляли Дакку, и какая-нибудь одна была из периферии. Ехать никуда не надо, играют все практически на одном стадионе. Чемпионат длился восемь месяцев, но из-за сезона проливных дождей мы что первый год, что второй не могли доиграть каких-то две игры. Выходим на второй тайм – воды по колено. Поэтому вместо восьми месяцев приходилось сидеть год.

В финансовом плане это был шаг вперед по сравнению и с Россией, и с Вьетнамом. Зарплаты были от трех тысяч долларов и выше. Плюс так как уровень жизни низкий, деньги копятся сами собой. Их невозможно потратить в стране, где почти нет никаких развлечений.

В Марокко, оказывается, тоже идет снег, а условия в Малайзии – рай

В «Бразерс Юнион» со мной в команде был марокканец. Мы с ним поменялись агентами: я его познакомил со своим агентом, он меня − со своим. В итоге он поехал в Индонезию, а я – к нему на родину.

В Марокко все попроще [чем в Бангладеш]. Очень красивая, цивилизованная страна. Они модные: выливают на голову кучу геля. Все образованные. Хорошо знают французский, так как это бывшая колония. И испанский, потому что Испания рядом.

Там английский вообще не нужен. Его там не знают, не понимают и не хотят. Либо арабский, либо французский, на крайний случай – испанский. Меня отправили в школу и преподавали французский язык на английском. Голова трещала по швам.

Марокко – главный мировой экспортер цитрусовых, поэтому они там в свободном доступе. Идешь по улице − сорвал, как у нас листик с дерева. В Марокко абсолютно все товары можно попробовать перед покупкой.

Климат очень контрастный: мы играли и в пустынях под палящим солнцем, и когда шел снег. Никогда бы не подумал, что в Африке бывает снег. Но бывает − особенно на границе с Испанией.

Страна очень футбольная – дети играют мячом везде: на крышах, во дворах, на переменах. В 1998-м начался футбольный бум, после того как они попали на ЧМ во Францию.

Я играл в клубе «Дифаа» из Эль-Джадиды. Прекрасный город. Огромные высокие пальмы, пляж, замечательная пища, идеальные поля. Все нравилось, но у меня тогда первому сыну было всего четыре месяца. Притащить семью в Марокко трудно, поэтому после сезона пришлось вернуться в Россию и немножко поиграть тут: семья, дети, все такое.

В Марокко у меня был немного странный контракт. Зарплата небольшая – около пяти тысяч евро, но в конце каждого сезона бонусом падал серьезный кэш – уже десятки тысяч.

В 2012-м я попал в Малайзию.

Туда я впервые привез семью. Мы были просто в шоке от того, что получили. Люди платят огромные деньги, чтобы съездить на две-три недели на отдых, а у нас все это было включено. Обалденные условия, как в лучших клубах Европы: машина, апартаменты двести квадратов, огромный бассейн, джакузи. Финансовые условия тоже на уровне – около пяти тысяч долларов. У меня был не контракт, а просто отдых.

Ехал даже не чтобы играть, а ради общения. Это был хороший опыт даже не с футбольной точки зрения, а с политической. Там познакомился с очень влиятельными людьми: с президентом Брунея, с агентом ФИФА. Он впоследствии открыл свой бренд – Kubba, который стал весьма популярным в Азии.

Перед одной игрой пошел тропический ливень. Воды по колено. Судьи вышли, повтыкали палки, но отменять игру не стали. Полный стадион зрителей. Они спустились с трибун, взяли рекламные баннеры и ими вычерпывали воду, чтобы игра состоялась.

Галицкий на «Феррари» заезжал прямо на поле – но я выбрал не «Краснодар» и сейчас преподаю физкультуру в университете

В Азии играли по системе осень-весна. В межсезонье приезжал в Россию. Контракт я подписать не мог, поэтому играл за любительскую команду, чтобы не терять кондиции. Тем более лето: играешь на хороших полях и к сезону возвращаешься в отличной форме.

Профессиональных клубов на Дальнем Востоке мало, а любительских – очень много. Некоторые ребята не без моей помощи подписали контракты заграницей. Бывало так, что во Вторую лигу попасть было сложнее, чем в главную лигу Малайзии или Таиланда. Это говорит об уровне.

В любительском клубе нет ни обязательств, ни сильно больших денег: платят 20-30 тысяч рублей, играешь практически за спасибо. Все основано на желании. Зачастую желание в любительском футболе заряжает больше, чем финансы в профессиональном. Даже сейчас, в свои 39, получаю от этого удовольствие.

Курьезов тоже хватает. Остается пять минут до выезда, полкоманды нет. Начинаешь звонить: кто-то проспал, кто-то на дне рождения.

В 2009-м я попал в «Краснодар» Галицкого. Он на красном «Феррари» с открытым верхом заезжал прям на поле, выпрыгивал, бегал на двусторонке, в квадрате стоял. Между ног его никто не проверял. Всегда, когда руководство приходит на тренировку, игроки стараются играть вполсилы.

«Краснодар» предлагал квартиру в городе и привезти семью, но случился поворот судьбы. Администратор берет у меня паспорт и едет в Москву, чтобы дозаявить. 

Как только администратор отъезжает с базы, мне поступает звонок из Владивостока: «Губернатор спрашивает, почему местный воспитанник Эдуард Сахневич не играет у нас дома?». Потом приходит смс с суммой в контракте, которую предлагает «Луч» − 10 тысяч долларов в месяц.

Так хотелось поиграть в Премьер-лиге, да еще и дома. Прыгаю в такси, мчу в аэропорт. Заплатил водителю, чтобы он нарушил все, что только можно. Залетел в аэропорт, догнал администратора, выхватил паспорт, но так и не смог объяснить почему. Тут же развернулся, забрал вещи, прыгнул на самолет и во Владивосток.

Прилетел и провел тренировку вместе с другими новичками. «Луч» играет вничью (1:1) домашнюю игру с «Химками». Все в ярости, поскольку с турнирной точки зрения нужна была победа. И всех новичков отстраняют. Вот такое вот настроение было у руководителей. Через день они, конечно, подостыли: «Куда купить билет? Бизнес-класс, все за наш счет». Мало сказать, что я был расстроен. Упустил «Краснодар», где могло быть все по-другому.

В каждой стране, где я играл, вел дневник. Садился вечером и фиксировал все, что произошло за день. Пытался максимум впихнуть. Если в этот день была игра, старался ее проанализировать. У меня дома несколько томов. Иногда листаю, вспоминаю людей, которых уже давно забыл. Во Вьетнаме 48-листовая тетрадка уходила за месяц – первый раз за границей, масса впечатлений. В Бангладеш и далее уже тетрадки были тоньше.

Сейчас я играю на первенство Приморского края. Преподаю физкультуру в институте. Курирую детишек в Большом Камне. Если нужно организовать турнир, посудить, отвезти ребят во Владивосток или Находку – с удовольствием это делаю.

Зачем вернулся? Где родился, там и пригодился. Везде есть минусы и плюсы. Если всегда жарко – это тоже не есть хорошо. Еще один фактор – языковой барьер, хотя разговорным английским я владею практически идеально. Плюс дети. Они должны ходить в детский сад и школу с такими же, как они. Отдохнуть не проблема: Таиланд, Сингапур, Малайзия, Вьетнам. Но нам достаточно двух-трех недель. Все равно хочется и на санках покататься, и на коньках.