История Цымбаларя – главного таланта России 90-х. За что его все любили, в чем его магия, что не получилось и почему так рано ушел
Илья Цымбаларь – суперзвезда и душа эпохи. Старшие помнят: с ним штамповались чемпионства, ковался образ непобедимого «Спартака», а Лига чемпионов еще ассоциировалась с чем-то приятным. Младшие – греются эстетикой его левой ноги, пересматривая подборку голов на ютубе и слушая байки старших.
Цымбаларь взломал футбол, но без «Спартака» после 30 лет потерялся и быстро кончился: не прижился в «Локо», завершил в «Анжи», не стал европейской звездой. Цымбаларь не вырос в большого тренера и два последних года провел без работы. Его карьера – путь от величия до молчаливого заката.
Этот текст – внешняя среда и внутренний мир Цымбаларя через воспоминания сына, близких футболистов, журналистов. Как он мыслил и сочинял. Почему скрывал переживания. Чему учил. Где не справился. И как вдохновлял.
Чувство вины, скрытые слезы после смерти мамы и мнение: «Лучше 50 лет прожить как тигр, чем 90 как осел»
Это произошло 28 декабря 2013 года в Одессе. В тот день Илья Цымбаларь поехал поздравлять племянника с Новым годом – в дом, где родился и рос до момента, пока не уехал в спортивный интернат в Киеве.
Во сне у него остановилось сердце. Одним из первых рядом оказался сын Сергей:
«Часов в 10 позвонил племянник и сказал: «Не знаю, как, но просто остановилось сердце». Мы с мамой сразу приехали. Я ее не пускал туда, пока не приедет скорая и не заберет. Все эти дни еще держался, потому что большая часть на меня легла: занимался похоронами, все заказывал. Не хотели отмечать Новый год. Мы собрались семьей, вышли на Думскую площадь, постояли часик, посмотрели на небеса и поехали домой».
Младший сын Олег Цымбаларь находился в Москве. Его монолог для «Гола» о том дне и последнем разговоре с отцом:
«Это была ночь. У меня случился психоз. На нервах сказал, что это бред, что он просто спит. У меня с отцом были особые отношения – не как отец и сын, а дружеские. Личными моментами мог поделиться только с ним. Самый близкий друг.
Бросил трубку. Купил билет и первым рейсом полетел в Одессу. Был сплошной туман, когда ничего не понимаешь, никого и ничего не видишь. Это страшно. Была мгновенная смерть. Когда оторвался тромб – все: уже что ни делай, человека тяжело спасти.
По-моему, последний наш разговор был за три-четыре дня до его смерти. Мы встретились с Андреем Канчельскисом. Они созвонились. Папа тогда был в Одессе, а мы – в Москве. Была просьба для Андрея: «Да, Илюх, конечно. Наберу – все решим».
Я с ним поговорил: «Что там? Как?» Он спросил: «Сынок, ты прилетишь на Новый год?» – «Бать, не знаю. Посмотрим, как будет в Москве». Говорит: «Обязательно завези Андрюху домой, проконтролируй и заведи домой, чтобы я не переживал. Ты моложе». Такие футбольные законы: молодые развозят ветеранов по домам.
Говорит: «Решай и прилетай на Новый год» – «Бать, если получится, с удовольствием прилечу, потому что уже соскучился по вам». Это был наш последний разговор. Мы не виделись месяцев восемь. С Москвы я уже прилетел на похороны. Когда мне мама позвонила полдвенадцатого ночи, я уже процентов на 80% понимал, что произошла какая-то херня. Она спросила, стою я или сижу, и попросила сесть. Говорю: «Мам, можешь дальше не продолжать». Уже понял, куда идет разговор.
Никогда не разговаривали на тему смерти. Нет, конечно. Это был лучезарный и веселый человек. Какая смерть? Какие разговоры? Разговоры шли только о будущем. Негатива точно не было. Была такая фраза у него: «Лучше 50 лет прожить как тигр, чем 90 как осел». Такое было, когда ему говорили: «Илюш, можно же уступить». Это пример его характера, пример приверженности принципам».
Цымбаларь умер в 44 года. За год до смерти он сказал, что чувствует себя виноватым. Экс-защитник «Спартака» и его друг Юрий Никифоров в тот момент был рядом и вспоминал:
«Семьями пошли в баню. Сидели, разговаривали, пили квас. Он рассказывал, почему уехал из Нижнего Новгорода, как вдруг произнес: «Я чувствую себя виноватым». Перед кем? Загадка. Как ни расспрашивал, ответа не добился. Может, смерть мамы имел в виду. Она ушла, когда он тренировал в Нижнем. Для него это был страшный удар – даже помощь психолога понадобилась».
Цымбаларь не делил негатив на семью и не показывал ей слезы. «Ни разу не видел слез на его глазах, – продолжил Олег Цымбаларь. – Может, такая мужская доля: нам, семье, он никогда слезы не показывал. Никогда. Даже когда не стало его матери, я не видел его слез. Понятно, что не 24 часа сутки находился с ним. Может быть, и плакал, но сыновьям и жене этого не показывал. Держал все в себе».
Что такое Цымбаларь? Прокидывал мяч между ног Романцева, а одноклубники шутили: «Илья, у тебя правая нога только для ходьбы»
Цымбаларь – особое имя для Москвы и Одессы. Он стартовал и закрепился в футболе через «Черноморец» – на аллее славы клуба установлена его звезда. Олег Романцев перетащил Цымбаларя в «Спартак» и раскрутил легендарность: шальная левая нога и спартаковские кружева, когда они еще были кружевами.
«Единственный, кто из нас четырех стал москвичом, так это папа, – рассказывает «Голу» Олег Цымбаларь. – Московский говор отличается. Когда приезжали в Одессу, нужно было три дня, чтобы адаптироваться под гыкания и шокания. А папа никак. Говорил: «Все, не могу себе перестроить». Стал четким москвичом.
Непредсказуемость, легкомысленность и уверенность в себе – за счет этих компонентов мы получили того Цымбаларя, который был на футбольном поле. В жизни он был рассудительный и взвешенный. Что касается семьи и быта – все обдумывалось не один раз. Тысячу раз обговорит, посоветуется со мной, с мамой, с братом, а потом на семейном совете выдаст финал.
В окружающем мире могут пойти навстречу, где-то закрыть глаза [из-за фамилии]. Если говорить про спортивную жизнь, то было тяжелее, чем Иванову, Петрову и Сидорову, потому что фамилия Цымбаларь уже застолбила за собой некий уровень, которого без таланта отца достичь было нереально. До сих пор когда слышат фамилию, то спрашивают: «А вы не родственник?» Говорю: «Самый прямой».
Все это было на похоронах. Подошел какой-то родственник, но не с такой фамилией. Вроде как происхождение связано с музыкальным инструментом – цимбалы. У нашего прапрапрадедушки после ВОВ не было документов по какому-то стечению обстоятельств. Прошла война, шли в городе. Его спросили: «Имя и фамилия». Он вспомнил, что играл на цимбалах, но добавил окончание -рь и сказал, что Цымбаларь.
Вроде бы оттуда пошла наша фамилия. Как я потом узнавал, такой фамилии повторной нет. Если мы где-то встретим фамилию Цымбаларь, значит это наш родственник. Пытались выстроить семейное древо – ни одно бюро не выдало ничего толкового: «Любую другую фамилию дайте – сделаем. На вашу мало информации».
Магия Цымбаларя – через три цитаты:
1. Экс-защитник «Спартака» Владислав Тернавский: «Илья рассказывал эпизод из одесской молодости. Приехал к ним «Локомотив». И выпало Цымбаларю играть против Горлуковича. «Я, – говорит, – его раз финтанул, два – он мне к-а-а-к врежет! Я его третий-четвертый раз обвожу – к-а-а-к врежет! Лежу на газоне, страдаю. Горлукович подходит: «Ну что, мальчик, больно?» – «Больно, дядя…» – «Иди на другой фланг, не то сломаю!»
2. Экс-полузащитник «Спартака» Игорь Ледяхов – в разговоре с «Голом»: «Думаю, на него повлияла советская школа. Мы все оставались после тренировки. Это было негласное пожелание Олега Ивановича Романцева. Свисток, закончилась тренировка, ты ушел – нет. Делай что хочешь, но обязательно на 15-20 минут нужно остаться на поле. Все оставались. Илюша часто бил по воротам. С годами левая нога стала как клюшка – мог положить в любой угол.
Он всегда любил кому-нибудь засунуть мяч между ног. Однажды с нами в квадрате участвовали Романцев и, по-моему, Тарханов. В одном игровом эпизоде Цымбаларь дважды их проверил: сначала одному между ног – раз, потом второй подбегает – он и ему точно так же. Все начали хлопать. Видно было, что Олегу Ивановичу это не понравилось. Расстроился. Не напихал, это же технический элемент, который был выполнен великолепно. За такое не пихают».
3. Экс-нападающий «Спартака» Максим Бузникин – для «Гола»: «Такая шутка про него ходила: «Илья, у тебя правая нога только для ходьбы». На что он всегда отвечал: «Лучше хорошо играть левой, чем посредственно – двумя». Сложно объяснить с точки зрения натренированности. Наверное, это было врожденным: и пластика, и движение, и понимание футбола, но помноженное на тренировки. Он тренировал штрафные, тренировал удары. Любил ставить вратарей в ворота и издеваться над ними, забивая то в одну, то в другую девятку.
На Цымбаларя сложно было злиться, потому что все знали, что он будет прокидывать между ног (смеется). Всегда за 20 минут до начала тренировки все футболисты «Спартака» были на поле. Сейчас такого, наверное, нет. Все становились в квадрат – пять на два. И там упражнялись в технике и остроумии. Илья был главным заводилой, особенно если у него удавалось прокинуть мяч Рамизу Мамедову, который сам был не прочь пошутить».
Для всех Цымбаларь – Илюша. Он играл в квадрате со спущенными трусами, собирал компании на базе «Спартака», разыгрывал горничную и извинялся цветами
Цымбаларь провел в «Спартаке» семь сезонов и шесть раз выиграл чемпионат России. В 1995 году он стал лучшим футболистом страны. В том же году бывший нападающий «Спартака» Николай Писарев перешел в испанскую «Мериду». Цымбаларь бодрил и переубеждал. Писарев рассказал «Голу»:
«Перед самым отъездом в 95 году у меня было очень не очень настроение. Меня дисквалифицировали. Он, видя, что я подавленный, подошел и сказал: «Коля, не уезжай, пожалуйста». Все засмеялись. Это было так по-доброму. Постоянно вспоминаю этот момент.
Футбол – позитивная игра. Он в нее хорошо вписывается. Сложно представить, что он с кем-то мог конфликтовать. Все так уменьшительно-ласкательно его и называли. Воспринимал это с улыбкой. Вообще не вспомню его без улыбки. Даже когда проигрывали, всегда находил слова и интонации, которые возвращали нас к жизни».
Внешние атрибуты Цымбаларя – большие глаза, уши и улыбка. Это рождало прозвища. Юрий Никифоров шутил: «Он меня называл Большая Голова из-за пышной шевелюры, а я его – Большие Глаза. Смеялись друг над другом. Лупатым тоже называли. Прикалывались, что у него даже во время сна глаза не закрываются – с полуоткрытыми спит». Экс-защитник «Спартака» Рамиз Мамедов продолжал про глаза: «Ну а что, вон у него какие «фары». Я подкалывал: «Дальний свет убери – ослепишь».
«Мы тогда жили на базе, – вспомнил для «Гола» Игорь Ледяхов. – Квартир у ребят не было. Все с женами и детьми жили на базе. Всегда собирались у Цымбаларей, потому что они были очень гостеприимными. Жена у Илюши готовила на всех. Если кто-то хотел перекусить – постоянно к ним обращались. Всегда заходили к ним в номер, там собирались шумные компании, немножко нарушали режим.
Он никогда не хотел себя выставить что в быту, что в футболе. У него было такое яркое выражение лица с большими круглыми глазами. Всегда улыбался, не помню его хмурым или расстроенным. На него посмотришь – человек-радость. По-моему, ни на что не обижался».
Максим Бузникин перешел в «Спартак» в 20 лет, когда Цымбаларь был на пике и регулировал климат в команде: «Он мог на каждой тренировке отколоть какую-нибудь шутку. Шутил даже тогда, когда было тяжело. Например, мог играть в квадрате со спущенными трусами (смеется). На поле он был очень собранным, за полем – компанейским и безотказным. Его на поле ни с кем не перепутаешь. До сих пор не могу подобрать типаж, с кем из футболистов он бы ассоциировался.
Чувствовал ли он себя особенным? В жизни это не ощущалось. На поле он мог напихать при всей его открытости. Прилетало всем – и мне. Мог прикрикнуть. Не помню, чтобы он где-то филонил или чурался черновой работы. В том «Спартаке» это не приветствовалось. У Романцева это было невозможным».
Одна из шуток Цымбаларя – в рассказе Олега Романцева из книги «Романцев. Правда обо мне и «Спартаке»:
«Цымбаларь всегда ходил с улыбкой до ушей и вечно что-нибудь придумывал. За это его и любили. К нам на работу в Тарасовку устроилась новая горничная. Проходит два-три дня, и она забегает ко мне:
– Олег Иванович, я больше не буду у вас работать!
– Что такое? – спрашиваю.
– А пойдемте – вместе посмотрим!
Заводит меня в номер к Цымбаларю. А у него на столе лежит кучка – точь в точь как… натуральное человеческое дерьмо. Выяснилось, что Цыля купил эту штуку в том же самом магазине, что я – накладную грудь [так Романцев шутил над игроками «Спартака»]. Для усиления эффекта у этой штуки даже была специальная функция – если до нее дотронешься, начинал идти пар. Но я сразу все понял.
– Не пугайтесь, – говорю. – Это наши ребята так шутят.
А Цыля на следующий день приехал в Тарасовку с коробкой конфет и букетом цветов. Упал перед горничной на колени: «Извините!»
Контрастный 1999 год: сборная мира, пиво с защитником «Интера», победный ассист во Франции – и уход из «Спартака». «Не осталось хвоста, чтобы эта звезда гасла постепенно. Погас сразу – и все»
Последние карьерные вспышки Цымбаларя уместились в несколько месяцев в середине 1999 года. Хронология:
• 5 июня – Цымбаларь вышел на замену в матче против Франции, хотя вообще не планировал играть. Он поехал в Париж для поддержки команды, но вышел на 15 последних минут, уложил пасом защитников и отдал голевую на Валерия Карпина. Легендарные 3:2 на «Стад де Франс».
«Возьмите конец марта, – напоминает «Голу» его сын Олег. – Илью Цымбаларя прооперировали в Германии и вырезали паховые кольца. 5 июня он вышел против сборной Франции на «Стад де Франс», отдал победную голевую передачу на Карпина, но не провел ни одной тренировки перед этим. Ни одной. Он туда даже ехать не должен был.
Романцев говорил: «Просто поедешь и поддержишь дух пацанов». А потом папа увидел свою фамилию среди 18 игроков в заявке. После первого тайма Романцев сказал: «Готовься. Выходишь». Для папы это было шоком: «Я ни одной тренировки не провел. Только по кругу бегал».
• 12 июня – матч за сборную мира в Австралии, куда Цымбаларь улетел на следующий день после победы над Францией. 25 часов в дороге, олимпийский стадион, 90 тысяч зрителей.
До Цымбаларя за сборную мира играли трое советских футболистов: Блохин, Яшин, Дасаев. Он попал в команду All Stars, но пропустил матч «Спартака» в «Лужниках» против нижегородского «Локомотива».
Игра против сборной Австралии – под открытие стадиона в Сиднее, который стал главным на Олимпиаде-2000. Цымбаларь провел рядом с Клинсманном и Вьери на поле больше часа, но заменился. Сборная мира при 88 тысячах зрителей проиграла 2:3.
Олег Цымбаларь объяснил, как Цымбаларь-старший туда попал и ощущал себя среди звезд:
«Было примерно так: «Илюш, забери премиальные за «Ротор». И администратор Александр Хаджи сказал: «Ты играешь за сборную мира и открываешь в Сиднее олимпийский стадион». Тогда пришел запрос ФИФА. Папу поселили с нигерийским защитником Тарибо Уэстом, который играл в «Интере». Приехал, поселили, тренировка, игра.
Представляете, русский человек с нигерийцем? На каком языке разговаривать? Никто не понимал. На что Уэст сказал: «Илья, may be beer?» [«может быть, пива?»]. Он пошел вниз и взял ящик пива. В конце вечера они уже разговаривали на одном языке и приглашали семьи друг к другу в гости: папа – в Одессу, Тарибо – в Нигерию. Общались на языке жестов, но понимали друг друга очень хорошо. Было очень смешно.
У папы остались крутые впечатления. Сначала он не понимал происходящего, но когда понял, то подофигел в хорошем смысле. Папа забрал себе футболку сборной мира. После прилета его встречали друзья, которые были в правительстве России. Потом поехали, если не ошибаюсь, в казино Golden Palace. Там был певец Сосо Павлиашвили, которому папа подарил футболку сборной мира в знак уважения. Меня всегда спрашивают: «Где футболка сборной мира?» – «У Сосо Павлиашвили» (смеется).
Все думают, что футболисты не пьют и не курят, что они роботы. Папа курил – даже когда был футболистом. Когда он приехал в сборную мира, было чуть-чуть неудобно. Понимал, что это сборная мира. Стеснялся взять сигарету и пойти в душ после игры. Но увидел, как Кристиан Вьери в открытую достал из пачки Marlboro две сигареты и пошел в душ, и сказал: «Стесняться мне уже нечего» (смеется).
До Австралии папа летел 25 часов. Первый перелет – 13 часов. Пересадка. И еще 12 часов. Говорил: «Первое, что сделал, – взял в две руки сигарету, потому что очень тяжело не курить 25 часов». Сказать, что «вау, я играл за сборную мира, встречайте меня» – такого точно не было. Рядовая игра, которая характеризует его как человека».
• 18 сентября – последний матч и гол Цымбаларя за «Спартак» в чемпионате России. Он вышел на замену во втором тайме и забил через 20 минут нижегородскому «Локомотиву».
• 28 сентября – последний матч Цымбаларя за «Спартак». Вышел на замену и отбегал тайм против «Бордо» в Лиге чемпионов. «Спартак» проиграл 1:2, стал третьим в группе и в 1/16 финала Кубка УЕФА не прошел «Лидс».
К зиме Романцев выставил Цымбаларя на трансфер, потому что тот не выдерживал конкуренции.
За год поменялись декорации: было – гол «Реалу» в Лиге чемпионов, капитанская повязка и еще одно чемпионство, стало – 11 матчей в чемпионате России, травмы и запас. Среда вне «Спартака» – отторжение, после которого Цымбаларь потерялся и закончил карьеру.
Обозреватель «Спорт-Экспресса» Юрий Голышак рассказал «Голу»:
«Он был такой яркой фигурой, что мне казалось: вот, его убрали из «Спартака», но он перейдет в другое место и «Спартак» 10 раз пожалеет. А потом он оказался в «Локомотиве» – и картина довольно печальная. Потом оказался в Махачкале – по-моему, Махачкала пожалела, зачем его взяла. Это грустно, что он не взорвался, не разозлился, не доказал сам себе. Это звезда, которая резко оборвалась. Не осталось хвоста, чтобы она гасла постепенно. Погас сразу – и все».
Цымбаларь думал о Европе, но не уехал. Просмотр в «Арсенале» у Венгера и фраза «В следующем году ты у нас» от легенды «Реала» после победы
Цымбаларь начинал карьеру в Одессе, а закончил в Махачкале. В нее не вписался европейский этап, хотя были прямые контакты с «Реалом», «Арсеналом» и «Лацио». «Арсенал» был очень близко: Цымбаларь ездил на просмотр в Лондон, но не подошел. Так он сам вспоминал об этом:
«Под началом Арсена Венгера я неделю тренировался. По-моему, просмотр организовали в 1998 году, тогда еще даже Олега Лужного в «Арсенале» не было. Я прилетел вместе с Есауленко [бывший вице-президент «Спартака»]. Жили на базе.
График игр у «канониров» был очень напряженный, поэтому тренировки были направлены на восстановление сил. Обычно сначала проводили легкую разминку, потом играли двусторонку. Пару раз пообщался с Венгером – настолько, насколько мне мог позволить мой английский. Арсен сказал: «Молодец, все хорошо». Но на самом деле оказалось не все так хорошо.
Есауленко через пару дней сообщил, что в «Арсенале» мне играть не суждено: нашла коса на камень в переговорах. Помню, вылетали из Лондона рано утром, вечером «Спартак» проводил домашний матч с новороссийским «Черноморцем». Я вышел на поле в стартовом составе. Так что особо некогда было расстраиваться».
Панорама главных европейских трансферных точек, которые не случились – от Олега Цымбаларя для «Гола»:
• «Как бы смешно не казалось, но предложение «Реала» было последним из Европы. Об этом он узнал, как приехал с отпуска. Мы тогда были в Таиланде. То ли юрист, то ли бухгалтер сказал: «Илюш, за тобой из «Реала» приезжали». Говорит: «Да ладно?» – «Ну да».
Фернандо Йерро после матча, когда папа забил со штрафного, в подтрибунке сказал: «В следующем году ты у нас». Папа ответил: «Ага, обязательно. Да хорош прикалываться». Не поверил, хотя потом реально приезжали представители «Реала», но не договорились со «Спартаком».
• «Он очень хотел уехать в Европу. Очень. Возьмем тот же «Лацио». Рассказывали, что он не уехал, потому что не хотели подписывать Никифорова. Такой бред, честное слово. Перед «Лацио» пришли представители «Перуджи», которые предложили контракт папе и Юре. Хороший контракт: для них – вау. Они дали согласие.
Вышли из номера, пошли к женам: «Как вдвоем перешли из «Черноморца», так уедем в «Перуджу». Так будет легче». Жены обрадовались. После чего приехал «Лацио», тогда главным тренером был Дино Дзофф. Он предложил папе: «Хочу видеть тебя в «Лацио». Папа сказал: «Мы с Юрой Никифоровым уже дали согласие в «Перудже», поэтому с удовольствием, но уже согласился».
• «В 1995 году Турция предложила такие деньги, но тогда не отпустил «Спартак», потому что это был пик его формы. Наверное, им невыгодно было его отпускать. Он очень хотел попробовать себя в Европе. Когда мог – не отпускали. А потом в «Спартаке» сказали: «Ты уже отработанный материал». Тогда был первый сильный надлом».
Цымбаларь был любимчиком Олега Романцева. Возможно, это повлияло на затяжной неуход из «Спартака», потому что он влиял на игру, уют и адаптацию новых поколений. Это подтвердил «Голу» Николай Писарев: «Для Романцева он был важным, потому что он олицетворял семейственность в «Спартаке».
Могу сказать, что он был его любимчиком. Это все принимали, никого не задевало, что к нему относятся по-отечески. Если Илья что-то смешное скажет, Олегу Ивановичу это всегда нравилось. Например, если я пошучу, то он промолчит (смеется). Понимал: шутка не удалась. Ему и прощалось многое. Мне бы такое не простили. И это было нормально и гармонично.
В 90-х советчиков или агентов особо не было. Профессиональную карьеру строить было некому, кроме себя самого. Кто бы отказался от такого футболиста добровольно? Романцев понимал, что отдать одного из лучших игроков было бы проблемой. Мне кажется, и Цымбаларь не настаивал, и Романцев был не против, что у него такой футболист. Ему было комфортно в «Спартаке», его любили болельщики. Семья, Москва, все вроде бы нормально».
Бывший президент «Спартака» Андрей Червиченко рассказал «Голу», почему Цымбаларь мог не освоиться в Европе: «Он совсем русский человек. Вот русский-русский. Над ним в команде все время должен быть пригляд. В «Спартаке» тоже были ребята лихие, но Романцев их держал. Потому что именно русская душа: выиграли – понеслось. В Европе все предоставлены сами себе, сорваться очень легко. Когда русский человек срывается, ему вернуться в свою колею довольно тяжело.
Думаю, такой игрок и в 90-х, и в 00-х, и сейчас был бы точно таким же. Таким же проблемным, но таким же гениальным, таким же виртуозным, таким же любимцем публики. Для такого игрока эпоха не значит ничего. Он в любое время был бы одним и тем же. И так же бы ему все прощалось, так же бы на все закрывались глаза, потому что то, как он отдавался на поле, перекрывало все минусы и проблемы. Мне кажется, сейчас даже нет такого же похожего парня».
Романцев прощал Цымбаларю загулы: отправлял в дубль, но ценил за трудоспособность на тренировках
Олег Романцев знал, что игроки выпивают после футбола, и называл Цымбаларя главным нарушителем режима. Но прощал:
«Цымбаларю все можно было простить только за его обворожительную улыбку. Однажды он пропал – не приехал на тренировку. Но вот что значит команда – никто из ребят его не сдал.
Но я-то знал, что группа игроков за день до этого как следует отдохнула на даче. Говорю: «Ребята, скажите мне одно: он жив?»
– Жив, – отвечают.
– Хорошо, пусть отдохнет, придет в себя, а потом приезжает на тренировку.
Искать к тому моменту мы его уже начали очень активно, подключили серьезных людей. Зато потом, когда Цымбаларь приехал, он несколько матчей подряд рвал и метал».
Сам Цымбаларь объяснял: «Что же касается алкоголя, то я точно знал: есть время, когда употреблять можно, а есть – когда нельзя. И всегда чувствовал, в какой момент нужно остановиться». Романцев это принимал: «Например, Цымбаларь при всем его сумасшедшем таланте очень любил тренироваться. Порой его приходилось выгонять с поля. Он бы не позволил себе валять дурака на тренировках».
Юрий Голышак освежил для «Гола», как нарушения режима сказывались на карьере Цымбаларя:
• «С него началась история «Разговоров по пятницам» [многолетняя рубрика в «Спорт-Экспрессе» с огромными интервью]. Я и Саша Кружков одновременно захотели пойти на интервью к Цымбаларю. Не драться же и не бросать монету. Пошли вдвоем. Получилось довольно любопытное интервью. Решили делать что-то совместно. И так пошло, пошло, пошло.
На том интервью Цымбаларь раскрылся и рассказал интересные вещи. Оказывается, Романцев отцепил его от «Спартака» за какую-то пьянку. Потом «Спартак» уехал в Турцию на сборы. Олег Иванович просыпается с утра: «А где же Илюша? Где же мой любимец?» Цымбаларю срочно звонят в Москву.
Илюша прилетает в Турцию, приезжает в гостиницу. Он думал, что его простили, что Олег Иванович расцелует в обе щеки. Но на следующий день Романцев в совершенно другом настроении натыкается на него глазами и холодно спрашивает: «Ты что здесь делаешь? Я же тебя отчислил». И вот так Цымбаларь, на день слетавший в Турцию, вернулся домой как оплеванный».
• «Когда-то Романцев отправил Цымбаларя в дубль, когда они с Мамедовым пропали на несколько дней, зависли в квартире у тетки Мамедова. Тогда их искали через морги и милицию и отправили в дубль. Тренер дубля Виктор Зернов был очень рад, поставил их в нападение против «Тюмени».
Эти тюменские ребята, которые приехали играть со вторым составом «Спартака», к своему ужасу увидели, что против них выходят Цымбаларь и Мамедов. Каждый вроде бы забил по три мяча. Цымбаларь не расстроился, что оказался в дубле: «Это то, что мне нужно. Гонять меня здесь никто особо не будет. Напрягаться не надо». Играл на таланте. Потом так же благополучно вернулся в состав».
• «Цымбаларь пропал по-настоящему один раз. Этот случай поразил, когда человек просто пропал из команды, которая борется в Лиге чемпионов. По нему внешне не скажешь, что он пьющий человек: никаких мешков под глазами, никакого серого лица. Это поражало. Потому что Цымбаларь и выглядел режимщиком.
Любимое упражнение Романцева – максималка. Там бегали до блевоты. Романцев его регулярно давал. Если кто-то сильно пил, то эти люди просто отваливались или их отправляли кодироваться, как Андрюшу Иванова. Совмещать серьезную выпивку с игрой в футбол было очень сложно. Думаю, тут больше рассказов о пьянстве Цымбаларя».
Андрей Червиченко работал с Цымбаларем-тренером в «Спартаке» и «Химках», но не ловил за нарушениями режима, хотя после матчей спартаковских ветеранов собирались душевные компании:
«Мы же играли с ветеранами, часто с ним пересекались. Там он показывал класс левой ногой. Душевный, южный, открытый человек. Были привычки [во время карьеры], которые шли вразрез со спортом. Думаю, это сказалось на здоровье. Такому подвержены многие спортсмены. Вряд ли это повлияло на карьеру, но точно повлияло на здоровье.
Многие игроки, когда здоровья много, тяжело останавливаются. Там проблема: дюжее здоровье сначала – а потом добивают сами себя. Когда есть неудачи, когда где-то не складывается, это тоже не очень хорошо. Помните, как в фильме «Москва слезам не верит»? Когда чемпионы начинают с друзьями выпивать, потом – со всеми, а дальше тяжело остановиться.
Мы общались с ним, когда я брал его на тренерскую работу. Он говорил: «Не-не, не буду». И на самом деле не выпивал, режимил. Когда он вернулся в Одессу, там южный воздух и все остальное… Насколько понимаю, сердце как раз остановилось, потому что получило большую нагрузку. Сначала – спортивная, потом – спиртовая, к сожалению».
Цымбаларь уходил в переживания, но легко справлялся с критикой: «И я вас люблю в туда же самое»
Юрий Голышак несколько раз брал интервью у Цымбаларя и отметил для «Гола» его дистанцирование:
«Цымбаларь не пускал близко. Для одессита это довольно странно. Потому что тот же Виктор Прокопенко [бывший тренер «Динамо»] родился в Мариуполе, но настоящий одессит. Всегда обнимал за плечи, что-то шептал на ухо, при том что говорил очевидные вещи. Цымбаларь был немножко отстраненный. Думаю, боялся проговориться о чем-то лишнем, потому что досуг проводил довольно весело.
Цымбаларь на людях был очень даже закрытым. Он совершенно не выглядел открытым. Неделю с ним не пообщаешься, подойдешь – и нужно знакомиться заново, потому что он четко держал дистанцию. Цымбаларь знал себе цену, без панибратства. Никто в «Спартаке» не говорил, что он обидчивый. У него довольно много было там друзей. С ним хорошо общался и Никифоров, и Мамедов. Это удивительно, потому что со стороны не казалось, что у него много друзей, но все было наоборот».
Цымбаларь прятал негативные эмоции в себе и не делился ими, но формировал вокруг себя позитивное поле.
«Дома он был другой. Еще хлеще (смеется). Еще более яркий, более смешной, более атмосферный, – сказал «Голу» Олег Цымбаларь. – Любимая фраза: «Есть что вспомнить, но нечего детям рассказать». Дома он был более раскованным.
Цымбаларь был закрытым человеком только в одном случае. Он никогда на поверхность не передавал те проблемы, те переживания, которые были у него внутри. Из-за этого не ругались, но пытались всей семьей переубедить отца в его видении этого момента. У него будет куча проблем, куча головной боли, но он никогда не выйдет на улицу с унылым лицом и не скажет: «Блин, вот у меня проблемы». Его спросят: «Илюх, как дела?» – «Да все хорошо, все слава богу». А внутри реально проблемы и переживания.
Может быть, это подвигнуло ранний уход. Переживания никогда нельзя держать в себе, а этих переживаний было много: и уход мамы, и уход сестры. Быть на страницах газет в каждом номере, а потом резко оказаться никому не нужным. Но он никогда в жизни этого не показывал. Сколько раз ему говорил: «Пап, выскажись. Что ты переживаешь? Тебе легче станет» – «Все хорошо».
Все в себе держал. Это был единственный минус Ильи Цымбаларя. Радостью он всегда делился со всеми, а внутренние переживания держал в себе и ни с кем не мог поделиться. И ни у кого никогда не просил помощи. Три рубля останется – и те последние отдаст, но никогда не попросит, чтобы ему еще два рубля дали. В этом случае он был закрытым.
Ранимый человек? Да, такое сказать можно. Он был ранимым, но вы никогда этого бы не сказали со стороны, если вы не семья или родственники.
Первая депрессия – уход из «Спартака». Как я видел эту ситуацию: он думал, что закончит карьеру в «Спартаке» – да, не на том уровне, как феерил с 93-го по 97-й, но все-таки пользу бы приносил. Тогда он год просидел без команды.
Давайте сравним Месси и Роналду. Здесь нельзя рассуждать, кто круче. Они два великих. Есть Месси, который талантлив от бога. Есть Роналду, который физически сделал сам себя. Посмотрите на Месси: плывет по течению, как музыкант со скрипкой в руках, и делает такую красоту.
Грубо говоря, папа был в лодке с Месси. Ему было дано. Ему не нужно было заниматься самоанализом, не надо было оставаться после тренировок на тест Купера. Ему надо было просто не мешать. Критика? Как одессит может обидеться на критику? Может только посмеяться и сказать: «И я вас люблю в туда же самое».
«Мужик Советского Союза». Цымбаларь копил травмы, бегал на уколах и молчал о проблемах со здоровьем
Цымбаларь завершил карьеру в 33 года и собрал пять операций на ногах: «Три − на коленях, а две − на паховых кольцах. Ноги как барометр − на погоду реагируют безошибочно. Для футболиста это явление обычное. Знаю многих ребят с куда более серьезными повреждениями.
Самая нелепая травма? Первая, когда уже было совершенно ясно, что нужно делать операцию, но стояла осень 95-го и перед командой маячила цель триумфально закончить групповой турнир Лиги чемпионов.
Так что свое колено я добивал по полной программе. Потом отправился в зимний отпуск, а в январе, на первой же тренировке в Москве, на льду отдавал пас правой ногой, а через несколько минут уже ехал в ЦИТО. Колено заклинило вмертвую».
Дома Цымбаларь молчал о проблемах со здоровьем. «Чтобы он сказал, что у него что-то болит – скорее метеорит мимо нас пролетит, чем он скажет об этом, – рассказал «Голу» Олег Цымбаларь. – Это был такой человек из СССР. Или это личная характеристика. Клянусь, реальнее увидеть Армагеддон, чем услышать от отца, что у него что-то болит. Мужик Советского Союза.
В футболе он играл на уколах – колено держалось на соплях. Ему говорят: «Цыля, ты сможешь?» – «Конечно, смогу, но только два-три укола сделайте, чтобы я ничего не чувствовал». Может быть, это делало его сильнее на какое-то время, а в конечном итоге произошло то, что произошло.
Мама понимала, что это его работа и единственное, что приносит силы в жизни. Сегодня прооперировать мениск – рядовая ситуация: засунули две спицы, почистили, мениска нет. Раньше таких технологий не было. У него оторвался мениск, было расщепление на мелкие части. Операция на мениск идет 45 минут – у него ушло 3,5 часа. От мамы никогда не слышал: «Илюш, нужно поберечь здоровье». Была только поддержка».
Тренерство в «Спартаке» вытаскивало и обратно загоняло Цымбаларя в депрессию – потерянный смысл жизни и тусклые глаза
Илья Цымбаларь стал тренером через год после завершения карьеры. Первый опыт – академия «Спартака» и работа с дублем. Там он тренировал год, а потом ушел в «Химки». «Спартак» и тренерская работа вытащили из депрессии. Снова вспоминает Олег Цымбаларь:
«Вспышка была, когда он перешел на тренерскую работу и поступил в академию «Спартака». Они с Юраном приняли дубль. Потом Юран пошел в основу, а папа остался в дубле главным тренером. Это как сейчас вас в Индонезию отправить – будут тусклые глаза, потому что находитесь не в своей тарелке. Но у него тогда опять загорелись глаза, потому что оказался там, где было его место.
Для него всегда стояли впереди принципы семьи и человека. Предать кого-то – это даже не обсуждается. Когда он был футболистом, то был независим ни от кого, был ведущим этого концерта. Давайте говорить откровенно: сейчас 75-80% тренерского штаба подвластно руководству. Футбол – давно бизнес-проект.
Приведу пример Червиченко – это единственный человек, с которым он мог работать. У отца были такие принципы: «Я не буду рассказывать, как вести дела в бизнесе, потому что я в этом ноль, но и вы меня не учите футболу, потому что я в этом что-то знаю». Эта политика не интересна ни на данный момент, ни 15 лет назад, когда он перешел на тренерскую карьеру.
Когда не договорились с президентом Перваком по вышесказанным причинам, была вторая жесткая депрессия. Дело даже не в деньгах и не в том, что остался без работы. Он просто потерял смысл в жизни, глаза опять стали тусклыми. Те, кто приближен, это заметили. Если веселому Цымбаларю рот не закрыть, то из такого Цымбаларя слова не вытащить».
В «Спартаке» через Цымбаларя прошли Алан Касаев и Александр Самедов.
• Алан Касаев: «А техника какая! Иногда со своим ассистентом Мирославом Ромащенко участвовал в квадратах. Отнять у них мяч было нереально. После тренировки отрабатывали удары с линии штрафной. И Цымбаларь, и Ромащенко левой ногой забивали девять из десяти!»
• Александр Самедов: «В дубле «Спартака» мне удалось поработать с Ильей Цымбаларем, который, на мой взгляд, мог стать звездой мирового уровня. Пожалуй, именно он оставил в моем становлении самый заметный след.
Не могу забыть 1999 год. Мы с пацанами подавали мячи в матче с «Реалом». Какой гол тогда со штрафного забил Цымбаларь Илгнеру: обвел стенку и точно уложил мяч в девятку. Я буквально на крыльях летел на тренировки Ильи Владимировича. К сожалению, это продолжалось недолго. Но запомнился этот человек мне навсегда. Для меня он лучший футболист».
«Человек был безотказный. Настоящий одессит, – отметил для «Гола» Андрей Червиченко. – Когда я попросил его поработать главным тренером с «Химками» – без вопросов. Сказал: «Да, конечно». И понеслось. Наверное, это он создал такую благостную атмосферу в команде, когда все смеялись и с удовольствием тренировались. Потом все это сменилось на школу киевского «Динамо» – все застонали. При Илюхе все было по-дружески.
Никогда не видел его грустным. Иногда видел задумчивым, когда он «Химки» тренировал. Подходил на бровку, смотрю – Илюха задумался, завис. Говорю: «Что такое?» – «Да вот там нам не хватает. Там не очень». Депрессию я с ним не обсуждал. Избегал личностных бесед.
Думаю, Илюхе не хватило жесткости характера, потому что я видел его понимание футбола. У Олега Ивановича [Романцева] было больше требовательности, больше жесткости. Может быть, она была не так видима всем. Он был мягким человеком – даже не помню, чтобы когда-нибудь орал. Когда его что-то возмущало, он краснел, глаза вылезали. Большой тренер должен быть цербером, дрессировщиком, потому что нельзя все время гладить, иногда надо и бить».
В 2009 году Игорь Ледяхов взял Цымбаларя помощником, когда сам стал главным тренером в «Шиннике» – через полгода тренерский штаб ушел: «Цымбаларь был требовательным тренером, хотя не был таким футболистом. Когда стал тренером, изменил принципы. Футболисты к нему липли: мог подсказать, мог напихать».
«Нужно всегда оставаться человеком. Что бы ни случилось»
Два последних года жизни Цымбаларя прошли без работы в футболе. В 2011 году он ушел из «Химок», а потом бегал за ветеранов «Спартака». Об этом говорил за полгода до смерти: «Сейчас я практически ничем не занимаюсь, вот приезжал за ветеранов поиграть… Конечно, скучаю по работе, но никаких серьезных предложений, увы, не поступает».
В этот период Цымбаларь занимался нефутбольными делами. Олег Цымбаларь − «Голу»: «Занимался домом. Занимался делами с мамой. Мы с братом уже жили отдельно. Никаких депрессий и уходов в себя не было. Его слова, которые стали для меня слоганом по жизни: «Нужно всегда оставаться человеком. Что бы ни случилось».
Максим Бузникин видел, что за улыбкой была другая сторона Цымбаларя: «Может быть, ему не хватило такого железного характера за полем. Время тогда было такое – все могли уехать. И он мог сделать более головокружительную карьеру.
Я был у него в гостях. Были сложные времена [после карьеры], но он держал удар, шутил. Не то чтобы закрывался, но сильно переживал. Да, у него была другая сторона, хотя для меня образ Цымбаларя ассоциируется с улыбкой и открытостью».
Игорь Ледяхов был единственным из «Спартака», кто приехал на похороны в Одессу. Он общался с Цымбаларем в последние годы его жизни: «Да, был определенный момент. Он переживал. Я бы сказал, что депрессия. Они переехали из Москвы в Одессу. Когда человек не востребован, всегда есть большие переживания.
Илюша был человеком, который расстраивался, если что-то не получалось. Пауза в работе затянулась. Работы не было, всевозможные проблемы... Он всю жизнь в футболе, поэтому было тяжело. Не жаловался, но по тону разговоров можно понять, что человек очень сильно переживает».
