Звезда «Амкала» сыграл за клуб РПЛ и хочет в 27 лет стать профи. Большой разговор про волнение, мечту и где блогеры > русские клубы
Евгений Спиряков – первый любитель-блогер, который сыграл за клуб РПЛ. Этой зимой он прожил с «Уралом» сбор и вышел на замену в товарищеском матче против «Ливы» из ОАЭ. Сыграл 20 минут и не пропустил.
Спирякову – 27. Он играет за клуб блогеров «Амкал», ведет блог Gloves N' Kit (600к+ подписчиков) и владеет магазином вратарских перчаток. Спиряков год провел в школе московского «Торпедо», пересекался на тренировках с Андреем Луневым, но отказался от карьеры футболиста ради учебы и работы.
Теперь – запустил на ютубе проект «Стать футболистом». Чтобы подписать контракт с профессиональным клубом и показать: исполнить мечту никогда не поздно.
На сборе «Урала» Спиряков отжимался за ошибки, уставал, стеснялся и узнавал очень вежливого Погребняка
– Какой эффект был, когда ты сыграл за «Урал»?
– Об этом в инстаграме упомянули все мои знакомые блогеры. Абсолютно все. Но первой отреагировала, конечно, моя девушка – первый человек, который об этом узнал. До видео я этого не раскрывал. И «Урал» просил особо не афишировать.
За день до публикации ролика мне написал «Спорт-Экспресс». Они взяли интервью у меня и тренера вратарей «Урала» Андрея Владиславовича Шпилева. Потом «Матч ТВ» спрашивал у президента «Урала» Григория Викторовича Иванова. А потом попали в новости на яндексе.
Из футболистов мне написал, например, Антон Митрюшкин. Еще написал Лев Данг – вратарь сборной Вьетнама. Восемь лет назад он покупал у меня перчатки.
– Как ощущал себя до дебюта и после?
– До дебюта – будоражаще. Ощущаешь: «Что, я сейчас реально выйду? Я сейчас реально сыграю?» Во время дебюта ничего не понимал. Было волнение, но во время игры был, скорее, собран, чем нервничал. После дебюта было ощущение: «И все? Цель закрыли? Она была, и теперь ее нет? Офигеть».
Сначала меня это не будоражило, но ощущение вернулось в два раза сильнее, когда я выпустил видео. Подписчики взорвали директ. Огромное количество поддержки. Тогда я во второй раз понял: «Вау! Мы сделали что-то крутое».
– Спал нормально?
– Вырубился как младенец. Я устал. В этот день же еще тренировался с утра. Плотно поужинал – и все.
– Год назад ты тоже тренировался с «Уралом». Тренер вратарей Шпилев сказал: «Первое время это вызывало негодование». Почему?
– На тот момент главным тренером «Урала» был Дмитрий Парфенов. Он, к сожалению, категорически это не принимал. К работе с командой меня не допускали. Я работал только с вратарями. Первый раз меня допустили хоть до каких-то завершений только на пятый день в конце тренировки. Ближе к концу сборов мы более-менее наладили коммуникацию.
Сам понимаешь: когда главный тренер против, то и все против. У всех такое ощущение: «Да зачем?» В этот раз мы приехали. Юрий Александрович Матвеев, который был не против, сам меня представил – и вся команда относилась лояльно и хорошо.
Открытый разговор с Чепчуговым − о карьере запасного, тени Акинфеева и сибирских драках
– В этом году ты провел полноценный сбор с «Уралом». Удивился, что тебя взяли именно они?
– У «Урала» офигенно медийный тренер вратарей. Именно с него у меня началось знакомство с «Уралом». У него тогда было 1,5 тысячи подписчиков в инстаграме. Мне написал подписчик и сказал: «Смотри, я из Екатеринбурга, у нас есть тренер вратарей – он крутой. Напиши. Вдруг что получится».
Посмотрел его тренировки – круто, супер. Написал ему. Он был за и очень хорошо понимает влияние социальных сетей. Президент «Урала» Григорий Викторович Иванов тоже понимает и открыт к этому – очень легко согласился. Поэтому большое влияние оказал тренер вратарей, который правильно донес до президента, кто я такой.
– «Многие ошибочно думают, что для футболистов сборы – это чуть ли не отпуск». Как проходила работа?
– Проснулся утром. Взвешивание. Позавтракал. Потом 1,5 часа до тренировки. Утренняя тренировка. Поработали – приехали в отель. Восстановились, поплавали, покушали. После обеда я всегда шел спать. И очень многие шли спать, потому что устали и набегались на жаре.
Проснулись – вторая тренировка. Поработали на вечерней тренировке – приехали в номер. Кто-то дорабатывает в зале, кто-то еще чего. Ужин. Дальше кто-то играет в приставку, восстанавливается. Доктора работали нон-стоп. Просто нон-стоп. Кому голеностоп тейпируют, кто-то сидит в штанах Game Ready. У массажистов – очередь. Записаться не мог. Все восстанавливаются.
Бывает выходной, но один. Это совсем не отдых. Это и психологически тяжело. Ты постоянно работаешь, а на четвертый-пятый день уже хочется отдохнуть. Потому что за пять дней было 10 тренировок. И такой: «Блин, я бы сегодня не потренировался и немножечко отдохнул». Даже я, который этим не живет и восторженно бегает: «Ура! Тренировка». И то я устал, и то поймал мысль, что мне тяжеловато.
– В одном из эпизодов за ошибку в упражнении ты отжимался пять раз. За что?
– У этого наказания была предыстория. Мы несколько раз тупили с Давыдом [вратарь Давыд Алексеев], которому 17 лет. Владиславыч немного психанул. Отжимались – нормально. Я растерялся. Давыд должен был два раза делать, а он сделал один и отошел в сторону. Я подумал: «А, может, я не так задание понял?» Вышел вперед на его позицию. Владиславыч сразу: «Давыд, сколько раз надо было сделать?» – «Два». Он мне: «Ну а куда ты вышел тогда?»
– Как тебя восприняли в команде? Много хейта встретил?
– В первый мой приезд команда не поняла, что произошло. Полевые со мной вообще не взаимодействовали, я работал только с вратарями. Во второй раз все немножечко сторонились, но потом привыкли. В команде есть такой человек – Артем Фидлер. У них есть игра: встают в круг, чеканят и в два касания передают мяч друг другу. Тот, кто дважды уронил мяч, должен пробежать круг, а остальные дают ему пинка.
Я стоял в стороне, стеснялся. Фидлер такой: «Жека, а ты чего, не будешь играть? Пойдем к нам». Он меня туда пустил, и мне стало полегче. Это было на первых сборах. А на вторых сборах уже зашел, все меня знают, помнят. Было вообще легко. Бесконечно общались с Панюковым. Приятно пообщаться с Бикфалви. С тем же Темой Фидлером, который сейчас начальник команды. Клево.
Погребняк – один из самых воспитанных людей, которых я знаю. Еще во время моей первой поездки в Екатеринбург жал руку в раздевалке. Подходит Погребняк, здоровается со мной за руку и говорит: «Паша». Мне в этот момент хотелось ответить: «Ты серьезно? Ты сейчас представился? Конечно, я тебя знаю». У меня мама и бабушка знают, кто такой Паша Погребняк. Если у меня бабушка знает футболиста, значит, он очень известный.
И это показатель его воспитания. Это показатель того, что он незазнавшийся и нет никакой звездности, хотя он звездный. Мы с ним отлично общались на первых сборах. Причем он сам начинал разговор. Между сборами переписывались с ним в инстаграме. Погребняк – суперчеловек. Я в восторге.
– Тебе 27. Ты серьезно хочешь подписать контракт с профессиональным клубом?
– Угу. Это интересно. Хотелось бы показать молодым ребятам, которые, как и я, в свое время могут в себя не поверить. Главное, что можно сделать, – сделать это всеми путями. Прежде чем в себя не поверить, нужно хотя бы попробовать. Ты можешь не заиграть, но я даже не попытался. Мне нравится делать какие-то выводы и показывать ребятам.
В последнем ролике я сказал фразу про время. Ко мне подходили люди и говорили: «Слушай, меня это пробило». В момент осознал, что это так. Еще недавно мне было 14 лет, а сегодня – 17. Люди это услышали. Это супер. Я занудный, люблю всех учить. Нужно в себя верить, пробовать любыми путями, нет ничего невозможного.
Со стороны звучит омерзительно пафосно. Знаешь, я как чувак из той серии «Южного Парка», который читал пафосную речь на премии «Грэмми» – из-за этого туман пафоса чуть не заполонил Сан-Франциско. Но я реально так думаю. Офигенно, когда ко мне подходят ребята и говорят, что я их замотивировал.
«Страх зарабатывать 15 тысяч рублей в 25 лет переборол во мне желание играть в футбол»
– Ты занимался в школе московского «Торпедо». Как туда попал?
– Уточню: большую часть времени я занимался не там. Я из небольшого города Дзержинск в Нижегородской области. Сначала занимался там при школе: то есть я там учился, и там была футбольная команда. Потом какое-то время – в «Химике». Когда ассимилировался в Москве, действительно занимался в ФШМ, но попал под выпуск. Это был год, когда 1993-й выпускался. По сути, я там и не сыграл толком. Просто тренировался. Провел там меньше года.
Постоянно переезжал: жил в Дзержинске, в Нижнем Новгороде, потом опять в Дзержинске, потом в Москве. Особо не закрепился нигде. Потом полтора года занимался с тренером вратарей Дмитрием Валентиновичем Гуленковым, который работал в ФШМ, поэтому все вратари оттуда его знали. Пошел к нему. Параллельно играл за институт. Когда нужно было решать, что дальше делать с футболом, сделал выбор в пользу учебы и работы.
– Жалеешь?
– Осознавал, что в 25 лет меньше всего хотел бы сказать, что ничего не могу себе позволить. Зарплаты во второй лиге – печаль. Там люди могут играть в футбол за 15 тысяч рублей в месяц. Это действительно очень маленькие деньги.
Я не чувак из Москвы, который: «Фу, как вы в регионе живете на 15 тысяч?» Я жил в регионе, где у моей бабушки была зарплата в пять тысяч рублей. Удивлялся и спрашивал у бабушки: «Вау, как ты жила на пять тысяч? Как?» Так она еще и умудрялась копить. Это самое шедевральное, что умеют родственники из послевоенного поколения. Как они копят при таких доходах – гениально.
Страх зарабатывать 15 тысяч рублей в 25 лет – я бы чувствовал себя ничтожно. Этот страх переборол во мне желание играть в футбол. Поэтому, делая проект «Стать футболистом», я не переживаю, что эта сторона меня гнетет. Я не ищу команду с зарплатой. У меня есть магазин, который работает самостоятельно, несмотря, что я много времени ему уделяю. Есть блог, где, сделав несколько серий, я могу заработать.
Если бы я остался в футболе и в 25 лет понимал, что моя зарплата – 15 тысяч, то не знаю, что с собой бы делал. Поэтому многие футболисты заканчивают. В Москве, играя в любительской лиге, можно спокойно зарабатывать хорошие деньги. Вообще спокойно. В команде под задачу спонсор хочет, чтобы его команда выигрывала. Там ты будешь получать пять тысяч за приезд и пять тысяч за победу, играя раз в неделю.
Две такие команды позволят тебе заработать 80 тысяч в месяц. Какая тут вторая лига? Эти люди не думают, чтобы идти туда – нафиг им это надо? Они играют по выходным, а по будням – работают. Зарабатывают по 150 тысяч и прекрасно себя чувствуют.
– Ты боялся выходить на матчи. Почему?
– В нашем детском футболе (по крайней мере, когда я начинал) с детьми не было принято говорить на тему психологии. Зачастую тренер мог орать и ругать ребенка, думая, что таким образом все будут закалены и готовы к трудностям. По факту это так не работает: к одному нужен один подход, к другому – другой. Одному нужно напихать, а другому сказать: «Ничего, ничего. Все ошибаются – играй дальше».
Возможно, я был тем ребенком, кому не надо было пихать. Но я это регулярно получал. Как следствие, уверенности, что я сейчас выйду и сыграю хорошо, не было, а боязнь ошибиться была очень высокой, потому что будет порицание тренера.
Во мне очень сильно развито чувство ответственности перед всеми: перед семьей, перед друзьями, перед командой. Подвести команду в нужный момент было страшнее всего. Осознание, что я могу отрицательно повлиять на результат, вызывало страх. Не ошибается тот, кто ничего не делает. Возникало внутреннее психологическое состояние мандража, боязни. Это приводило к тому, что в матче внутри меня происходили жесточайшие процессы. Нужно быть немного пофигистом, чтобы легче играть. Это тоже важная черта.
Многие тренеры не работают над психологией. Важный момент, что я вовремя не попал в сильную команду. Кто выходит из академии «Спартака», «Зенита», ЦСКА, «Динамо», они выходят подготовленными психологически. Нужно вовремя попасть в такую команду и к нужному тренеру, а я этого не сделал.
В какой-то момент я вообще перестал заниматься футболом, потому что – ну, просто перестал. Да и в семье это не особо понимали: «Бегай, играй во дворе, веселись – зачем заниматься профессионально?» У меня родители не спортсмены, но не запрещали. Знаешь, как бывает, где особенно отец – спортсмен: он будет наоборот топить, чтобы ребенок шел и играл.
– То есть в каком-то смысле тренеры развили в тебе комплекс боязни?
– Нет. Скорее, это развило высокое чувство ответственности. Вопрос в том, что я никогда не чувствовал к себе правильного подхода. У нас был тренер в Дзержинске, он просто жестко орал. В свой адрес я практически не слышал хороших слов. Вряд ли это добавляло уверенности. Это могло немного злить, что ты такой думаешь: «А почему, почему я столько отхватываю?» С другой стороны, это не стабилизировало в плане психологии.
У меня две черты – ответственность и упертость. Мне было некомфортно, но в какой-то момент прибавил. Почувствовал в нужный момент уверенность и услышал от тренера: «Молодец». Так что это больше не вина тренера, а мои качества. Не стал бы в этом винить тренеров.
– Ты говорил: «Есть техники дыхания, которые помогают над этим [волнением] работать». Что за техники и как помогают?
– У меня есть большое видео с психологом, как я прорабатываю волнение. Если вкратце, то волнение – сгусток энергии, который можно ощутить в теле. Каждый человек, который когда-либо волновался, ощущал его где-то: может быть в груди, спине. Внутренняя дрожь, которая идет где-то в теле. Это напряжение нужно найти. Оно в основном в груди.
Волнение – супер, оно обязательно должно быть перед игрой. Если нет волнения, то, скорее всего, тебе наплевать. Но есть волнение, а есть избыточное волнение, когда тебя трясет – спать спокойно не можешь. У меня такое было.
Есть техника, которой пользуются люди, ходящие в горы. Тридцать циклов полного глубокого вдоха, выдох – 30-40%. На тридцатый вдох выдыхаешь полностью и не дышишь примерно 30 секунд. Кислорода внутри много. Затем вдыхаешь, снова задерживаешь дыхание и выдыхаешь со всем усилием. Потом очень сильно сжимаешь руки в кулаках на вдохе и на выдохе распускаешь. Выпускаешь этим избыточное напряжение.
– Это действительно помогает?
– Слушай, у нас психолог – самая недооцененная профессия. Из-за огромного количества экстрасенсов психологов считают за шарлатанов. Хотя по факту психолог тебя не гипнотизирует, ничего не внушает. Все, что сделал со мной психолог, – расспросил обо всем, чтобы найти источник волнения, когда впервые в жизни появилось такое волнение.
Оказалось, что у меня оно появилось во втором классе. Я учился в физико-математическом лицее и жестко хотел быть самым лучшим. Когда сдавал домашнее задание, внутри был трепет, как перед Лигой чемпионов. И мы нашли это напряжение, прогнали в голове воспоминания. Благодаря этому стало легче: ты осознаешь, откуда корень проблемы. Прорабатывая это, голова становится чище.
– При ФШМ ты тренировался вместе с Луневым. Как это было?
– С Луней я пересекся у тренера вратарей. Он старше меня. Тогда его отличало спокойствие: он всегда был спокойный. Непрошибаемая уверенность, что когда-то достигнет результата. Это важная черта. Удивлен, как он не закончил, пока не подписал контракт с «Уфой». Для меня это загадка. Я спрашивал его об этом.
Вот тебе пример разницы мировоззрений. У Луни же была сложная ситуация до попадания в Премьер-лигу. У него были долги – приезжали коллекторы. Кажется, в первом интервью, когда он заиграл в «Зените», было только про это. У него была трудная финансовая ситуация, но он продолжал играть в футбол.
В 2014 и 2015 году мы с ним пересеклись в ЛФЛ. Приезжаю играть, а там Лунев в воротах. Говорю: «Твою мать, Андрюха. Привет! Как так? Вау». А через несколько лет он уже был в Премьер-лиге. Его бесконечная вера, что он заиграет, помогла ему это сделать.
Он техничный, достаточно пластичный. Все видели на 433, как он разминается по-балетному. Это топ. Только Луня туда так мог попасть. Ну и тренер к нему по-другому относился во время работы. Он в то время уже был вратарем «Торпедо». Дмитрий Валентинович очень сильно ругал Андрея, если он что-то недоделывал. Делаем беговые: если Лунев делает это недостаточно интенсивно, мы переделывали все вместе.
– Тогда ты тренировался на полях в жару с длинными рукавами, потому что они были убитыми. Сколько насобирал травм?
– У меня был разрыв одного мениска, потом – второго. В течение полугода у меня было две операции на разные ноги. Не знаю, насколько это из-за полей. Смена покрытия: могли тренироваться на искусственном поле, а потом я приезжал в институт и занимался на паркете.
Травм было немного. Максимум – протирались локти. Мажешь дома «Пантенолом». Надевал термобелье, сверху – свитер, иначе просто без локтей уйдешь. Все так одевались. Это стадион «Труд», который находится на Нагатинской. Там было запасное искусственное поле, оно было очень жестким: стелешься, как по наждачке. Максимально неприятно.
– Это худшее, где играл?
– Конечно, нет. Там было еще одно поле. Оно было большое и полноценное, но полностью в заплатках. Просто ужасная поляна. Но видел хуже – стадион «Крыльев Советов». Оно, кстати, до сих пор такое. Я показывал его в одном из выпусков «Стать футболистом». Там ямы, рытвины и заплатки сверху. И там вроде бы занимаются дети. Печально. Она на государственном обеспечении, а там не всегда получается решить с бюджетом, чтобы поле было нормальным.
– Ты попал на тренировку в «Хоффенхайм». В чем принципиально отличия в мышлении и тренировках от наших вратарей?
– В детстве тренер ругал меня за то, что я отбивал мячи ногами, которые летели на расстоянии семи-восьми метров от меня. В Германии требовали работать ногами: «Ты никогда в жизни не успеешь. Отбивай ногой. Нога – это ближе, короче и проще».
Мне нравилось, что структура тренинга была в том, что сначала делаешь подводящие упражнения, которые направлены на какую-то часть будущих основных упражнений. Делаешь упражнение, добавляешь элемент, а потом выполняешь основную работу. Все делается постепенно, затем складывая в общую картину. По той же методике работает Шпилев.
Жизнь в «Амкале»: гимн, ультрас и тысячи школьников на трибунах. Продажи футболок больше, чем у сборной России
– Помнишь первый день в «Амкале»?
– «Амкал» появился для меня через паблик Германа [основатель «Амкала»], когда мы назывались командой Германа. Кинули клич подписчикам: «Как вы хотите, чтобы мы назывались?» В тот момент распался «Амкар». Мы ржали, как Герман произносил бы «Амкар», потому что он не выговаривает «р».
Он бы сказал: «Амкал». Кинули это подписчикам. Они ради смеха выбрали «Амкал». Вот так мы стали «Амкалом». Мы тогда офигели, что они это выбрали. Это же куча шуток про кал.
Помню, как мы с Германом ехали в манеж на съемку. Говорит: «Думаю, какую-нибудь команду из блогеров собрать. Может, одну игру проведем». Кто бы знал. Просто видосик снимали.
– В чем феномен «Амкала»? Почему у региональных клубов так не получается?
– Все очень просто. Команда собрана уже из медийных людей, за которыми интересно следить и без нее. Едва ли интересно следить за футболистом без команды, если это не Дэвид Бекхэм или Златан Ибрагимович. Мы офигенно открыты для болельщиков. Если ты посмотришь первый сезон «Амкала», то там болельщики стоят прямо на поле. Отбиваешь мяч и слышишь сзади: «Хорош, Жека». Оборачиваешься, он хлопает тебе и говорит: «Молодец».
А прикинь, какое это для него ощущение? Он рядом с людьми, которых смотрит. Со второго сезона мы это организовывали по-другому. Были цивилизованные фотосессии, охрана на матчах. К сожалению, это небезопасно: люди выбегают на поле, а нам самим приходится их разгонять. Но у нас всегда есть фотосет после матча. Всегда.
Мы максимально открыты к ним, всегда подходим и даем пять, хотя в какой-то момент это запретили, потому что так в Калининграде чуть не рухнула трибуна. Было ограждение в виде сетки. Когда я подошел дать пять, они все легли на эту сетку, а она как начала хрустеть. Говорю: «Стоп! Отошли». И все – нам запретили это делать. Если это читают болельщики: я не даю вам пять, не потому что урод, а потому что запретили. Я за вас переживаю. Одному дам, второй подлетит, третьего задавят.
В нашей команде многое решает болельщик. Именно болельщик выбрал название. Именно болельщик выбрал розовый цвет формы, несмотря на то что он за это не платит. Он просто решает. Если ты принимаешь решение, то, как правило, оплачиваешь. Это нормально, но мы денег не берем.
Матчи – бесплатные. Нужно только зарегистрироваться, чтобы понимать, сколько зрителей. Уверен: если бы матчи были платными, народа бы не убавилось. Но это было бы за 100 рублей.
У нас прикольный гимн. Это важно. Ты слышал гимн «Лос-Анджелес Лейкерс»?
– Нет.
– Это крутой рэпак под охренительный бит. Я не люблю баскетбол, но этот трек слушал просто так. Потому что он качовый и клевый. Если буду смотреть баскетбол, буду болеть за «Лейкерс». Из-за гимна. Это кайф, это стиль, это супер. А у нас гимны – это какие-то военные песни. Нет желания его пропеть.
Когда мы выходили, сзади играл гимн «Амкала»: «Тащи, Спири-Спирич». И вся трибуна этому подпевает. И ты такой: «Охренеть!» Трибуны же тоже это чувствуют, они находятся в этой атмосфере.
Почему этого не происходит у клубов? Они закрытые. Говорил клубам, с которыми взаимодействовал: «Блин, открывайтесь, пожалуйста». С фига ли я должен хотеть майку футболиста, если я к нему не могу прикоснуться и он не супергений футбола?
Интерактива нет. Мужик не пойдет на стадион, потому что всю неделю работал и переживает, что в выходные не проведет время с женой. Жена не пойдет с ним на стадион, потому что ей там нечего делать. Хоть у одной команды это продумано? Это же нужно.
Наши клубы должны понимать, что их болельщики не приемлют, если у них в инстаграме просто фотки. Это скучно. Никто не будет это смотреть. Покажите тренировку вратарей. Покажите внутряк. Зайдите в столовую и пожрите с любым футболистом. Спросите что-то смешное. Зритель это посмотрит. А у нас инстаграм у клубов – ну, чтобы был.
Наши клубы по большому счету не знают, что делать с медиа. У «Зенита» классный ютуб-канал. Если бы я поговорил с любым пресс-атташе, мне бы сказали, что «Зенит» классный. Какой у нас клуб медийно открытый?
– «Спартак» открывается.
– То-то я с ними договориться не могу (смеется). Да, они стали более открытыми и делают контент. Но в голове всплывает «Зенит» и более-менее «Спартак». ЦСКА пытался что-то делать. «Ростов» делает крутые вещи. Но у них есть разовые штуки, где все: «Вау! Фига себе, «Ростов» в костюмах из «Джентльменов».
Мы не МЛС. У нас никто не заморачивается, за сколько мы продали телевизионные права. Почему Америка добилась, что их матчи смотрят по всему миру? Казалось бы, для них соккер – это вообще что? У них американский футбол, идите вы со своим соккером. Есть НБА, есть НХЛ.
Но они же добились, что МЛС смотрят по всему миру. Они же добились, что у них полные трибуны. Они же добились, что телевизионные права продаются. Потому что взаимодействовали: покупали рекламу, делали контент, подписывали Бекхэма. Они пошли на это осознанно и платили ему шесть миллионов в год – это дофига. Но благодаря этому на их матчи собираются полные трибуны.
Да, есть нюанс: американский зритель богаче русского и готов покупать билет за 100 баксов, например. Уровень заработка с трибун там побольше. Билеты на Класико в Испании стоят по 700-800 евро. Мне сейчас скажи, что билет на ЦСКА – «Спартак» стоит 30 тысяч рублей, – я не пойду. Это много. Но у нас клубы порой и не пытаются привлечь к себе людей.
В фан-шопе ЦСКА нельзя купить футболку Акинфеева. Ее нет. Ты можешь купить форму полевого игрока и на ней написать «Акинфеев». Это прикольно?
– Ну, так.
– Моему магазину девять лет. Девять лет меня спрашивают, где можно купить футболку Акинфеева. Акинфеев – самый известный вратарь в России. Его футболку нельзя нигде купить. Почему? Почему в фан-шопе нет майки Акинфеева? Ты был в Краснодаре?
– Да.
– Их фан-шоп – это магазин Apple. Он красивый – реально красивый. Он должен быть красивым. Многие из ребят ездили в Краснодар, потому что хотели посмотреть не на футбол, а побывать на стадионе. Клуб должен делать классный и красивый стадион, чтобы люди хотели на него прийти. Это факт.
Поэтому куча мелочей, которые нифига не мелочи. Поэтому мерч «Амкала» был продан за три дня. Sold Out. В первый день adidas продал больше маек «Амкала», чем маек сборной России на чемпионате мира. Мы пока другие. Возможно, все поменяется. Поэтому в России все клубы закрытые, просто у «Урала» оказался открытый тренер вратарей.
Ты видел тик-ток «Спартака»? Это топ. Это очень смешно. От этого хочется болеть за «Спартак». Они нашли там свою аудиторию, но при этом есть провальные истории – например, с мерчем. Выпустили новогодний мерч, который нельзя купить. Помню аудиторию, которая отреагировала на это фразами «мда».
Кто и как развивает соцсети «Спартака». Большое интервью
– Тебя смущает, что аудитория «Амкала» – школьники?
– Вообще нет. Здорово же, что мы среди детей пропагандируем спорт. Рад видеть горящие глаза детей. Условно сегодня тренировался в манеже, меня узнали ребятишки из «Спартака». Слышу, что сзади мое имя называют. Поворачиваю голову: «Привет!» Господи, какие они счастливые. Возможно, это его и оставит в футболе. Дети – классная аудитория. Всегда веселые, но иногда бывают злыми.
– Самое запоминающееся, что они делали для поддержки.
– У нас есть ультрас. Это уже охренеть. Они делали нам награду игрока матча. Просто крутые. В дождь стояли в Минске – был жесткий ливень. В Калуге собиралась толпа. В каждом городе все охреневают, откуда столько людей на футболе. В Калининграде было 5,5 тысяч людей. 5,5 тысяч пришло посмотреть на любительский футбол, который похож на дыр-дыр.
Была крутая перекличка в Минске, когда одна трибуна кричала «Мы «Амкал», а вторая отвечала «А мы – нет». Мы находились между ними. Это прямо мурашки. Космос. Ну и когда твое имя кричат. Почувствовал себя на месте профессионала.
