Как теракт 11 сентября 2001 года воспринимался в России: семь часов прямого эфира, трансляции в школах, обращение Путина, минута молчания в Лиге чемпионов
11 сентября 2001 года в США произошел крупнейший мировой теракт. В Нью-Йорке два угнанных террористами самолета врезались в башни-близнецы всемирного торгового центра. Еще один самолет упал на здание Пентагона, другой – рухнул в Пенсильвании.
Теракт организовала «Аль-Каида» [запрещенная в России организация]. Погибло около трех тысяч человек, а последствия событий 11 сентября тронули весь мир.
Как ту трагедию ощущали люди внутри России? Мы собрали моменты того дня и поговорили с людьми, которые 11 сентября 2001-го узнали ту самую новость и вдруг оказались в мире, где шок беды становится выше границ и расстояний.
Армия отменила учения ядерных сил, авиация − гражданские полеты, телеканалы показывали эфир CNN, игроки «Локо» услышали новость по радио в автобусе по пути на ЛЧ
17:24 по московскому времени – первая новость о совершенном теракте из архива Первого канала (тогда он назывался ОРТ). В тот момент канал показывал ток-шоу «Большая стирка» с Андреем Малаховым, но вышел с сюжетом, подключив корреспондента ТАСС в Нью-Йорке. Во время его включения упала одна из башен.
Программа «Время» с Екатериной Андреевой началась с микрохаоса – Андреева не прикрепила микрофон к пиджаку и исправилась перед камерой: «Сегодня очень нервный день. Я забыла пристегнуть микрофон». К ней в эфир по телефону вышел Сергей Лавров, который до 2004 года был представителем России в ООН.
Накануне министр обороны Сергей Иванов вылетел в Чечню, чтобы поставить перед штабом задачи по проведению контртеррористических операций. На 12 сентября планировались учения стратегических ядерных сил. Их отменили по предложению Иванова: «Я говорю [Путину]: «Ну, решать вам, но я думаю, эти учения стоит отменить». Говорит: «Хорошо, я поддерживаю твое предложение». Да. Не нервировать американцев, зачем их нервировать в такой момент».
В тот день президент России Владимир Путин проводил переговоры с главой правительства Китая Чжу Жун Цзы и в Кремле вручал журналистам госнаграды за освещение ситуации на Северном Кавказе. Через несколько часов после катастрофы Путин выступил с коротким обращением по телевидению и предложил помощь в ликвидации последствий теракта:
«Сегодняшнее событие в США выходит за рамки национальных границ. Это наглый вызов всему человечеству, по крайней мере всему цивилизованному человечеству. И то, что произошло сегодня, лишний раз подчеркивает актуальность предложения России объединить усилия международного сообщества в борьбе с террором, с этой чумой XXI века. Россия не понаслышке знает, что такое террор, поэтому мы лучше всего понимаем чувства американского народа».
НТВ транслировал картинку из США от CNN, BBC, Reuters и Associated Press. Ведущий новостей Петр Марченко не работал в тот день и заехал, чтобы забрать одежду для стирки. Но экстренно вышел в прямой эфир на пять часов:
«Включаем CNN, а там уже картинка, эти жуткие кадры. Очевидно, что нужно было выходить в эфир. Мне просто в силу того, что я мужчина, это было проще. Короткий грим, рубашка, галстук – и в эфир. Дальше помню все достаточно плохо. Я ни разу не видел этого эфира.
Наверное, сейчас бы хотел посмотреть, но привычки себя пересматривать не имею, а этот эфир еще и страшно. Слышал по рассказам, что, когда рухнула одна из башен, я выдохнул: «О, господи». Но не помню. Эмоции пришли потом, когда эфир закончился. Сутки не мог разговаривать, так как сели связки. И я абсолютно искренне по дороге домой заехал к американскому посольству».
Ведущий Андрей Норкин работал на ТВ-6 и провел в прямом эфире семь часов. Об этом он рассказывал в книге «От НТВ до НТВ. Тайные смыслы телевидения. Моя информационная война»: «Я вернулся в студию и дальше уже практически не покидал ее, общаясь с корреспондентами, политиками, экспертами, которые выходили в прямой эфир с мест или нашей студии. Компьютера в студии у меня не было, и информацию я получал прямо с просмотрового монитора, на который мне завели трансляцию CNN – мы дублировали эту картинку в своем эфире».
Ведущий программы «Времена» на ОРТ Владимир Познер пришел в эфир ТВ-6 к Евгению Киселеву и рассказал, как жил в той части Нью-Йорка, где произошел теракт: «Я разносил газеты, когда мне было 10-11 лет, так что хорошо знаю эту часть города. Это не голливудский боевик, потому что они обычно кончаются хорошо, а здесь нет хорошего конца».
12 сентября газета «Коммерсант» вышла с заголовком Armageddon Now и фотографией момента разрушения башен. Вокруг этого – подзаголовки «Третья мировая», «Небоскребы похоронили под собой все рынки», «Чем провинились США», «Тяжелый страховой случай». Курс валют: доллар – 29,44, евро – 26,44.
В колонку с главными новостями попали такие: «Эдуард Лимонов остался в «Лефортово», «Майкл Джорджан возвращается в баскетбол», «Госдума хочет читать бюджет задом наперед». Под ними – несколько абзацев о дебюте «Локомотива» на групповом этапе Лиги чемпионов, где он сыграл вничью с «Андерлехтом» (который почему-то написан латиницей).
Первый матч «Локомотива» попал на день теракта, поэтому его не показали в прямом эфире. Начало планировалось на 19:45 по московскому времени. Перед стартом на стадионе «Динамо» диктор объявил минуту молчания. На НТВ игру комментировал Юрий Розанов:
«Здравствуйте! Такое дежурное и даже банальное приветствие, наверное, сегодня таким не выглядит. Сегодня слово «здравствуйте» только в буквальном смысле и следует понимать. Скорбный день. День катастрофы в США. Лига чемпионов берет свой старт. Наверняка это еще будет отмечено и описано. Это будут вспоминать и футбольные, и нефутбольные люди».
Защитник «Локомотива» Игорь Чугайнов вышел на поле в стартовом составе и за несколько часов до матча вместе с командой узнал о катастрофе. Он рассказал «Голу»:
«Мы ехали в автобусе на игру с «Андерлехтом». По радио услышали, что в небоскребы врезались самолеты. Через радио было тяжело представить весь масштаб трагедии. Думали, что что-то врезалось. Когда пошла телевизионная картинка, тогда масштаб, конечно, стал другим. Давление? Профессиональный футболист тем и отличается, что на поле он отключает все: его интересует результат, а то, что происходит в обычной жизни, оставляется за полем.
Какой-то шепоток прошел по автобусу, но сказать, что пригвоздило и мы встали в ступор, – нет, такого не было. Не помню, чтобы кто-то ходил и хватался за голову. Еще раз: это было сказано по радио, а картинку в этот момент мы не видели. Не скажу, что как-то рефлексировал, но осознание масштаба трагедии пришло. Когда показывали людей, которые знают, что погибнут… Становится жутковато.
Поменялся ли для меня мир? Конечно. Когда живешь спокойно, а американцы считают, что они далеки от горячих точек – это событие заставило мир по-другому смотреть на это зло, которое называется терроризмом. Было показано, что нигде человек не может чувствовать себя в полной защищенности, даже если через океан террористы совершили такой теракт.
20 лет назад такого не было, чтобы демонстрировать жесты, которые сейчас появились – символические вставания на колено и все остальное. Тогда акцент был больше на сам футбол, а не на то, чтобы что-то высказывать. Возможно, кому-то что-то и сказали [от официальных лиц УЕФА], но на нас это никоим образом не отразилось. Трагедия случилась за несколько часов до матча, поэтому реакция ФИФА и УЕФА последовала позже – на следующий день игры отменили в знак скорби и в память о жертвах».
США закрыли воздушное пространство, Россия заблокировала полеты гражданской авиации. Генеральный директор российского агентства по системам управления Владимир Симонов сказал: «После трагедии в США все мировое сообщество, несомненно, активизирует разработку систем антитерроризма. Это могут быть и какие-то технические вещи, размещаемые на каждом самолете, например, блокировки систем управления».
Как Россия это чувствовала
Бывший сотрудник министерства обороны России Василий Дандыкин рассказал, как теракт воспринимался на государственном уровне:
«К сожалению, мы извлекали опыт из собственных трагедий: взорванных домов, самолетов, погибших людей, потому сильной реакции со стороны министерства обороны не было. Страна уже была занята войной с этим злом, терроризмом на Северном Кавказе.
Так что 11 сентября, возможно, только подтолкнуло наши силовые структуры к соблюдению еще большей бдительности, мы были готовы защитить страну. Проблема переросла из региональной, исключительно российской, до масштабов общемировой. Если раньше в этой борьбе мы были практически одни, то теперь стало очевидно: щупальца терроризма могут добраться куда угодно. И отчасти эта общая беда помогла сплотить разные страны».
«Голос Америки» [иностранное средство массовой информации, выполняющее функции иностранного агента] собрал воспоминания журналистов, которые видели трагедию в разных частях России:
• Вадим Массальский: «Пошли комментарии и соболезнования со всех уголков мира. Но мне запомнились не они, а кадры с Ближнего Востока, где люди на улице веселились и радовались чужому горю, как будто шумно праздновали победу в футбольном матче. Для меня это был шок, куда больший, чем сама картина нью-йоркской трагедии.
Разумеется, мы тоже сразу провели на улице блиц-опрос жителей нашего города. Я уже не помню, что конкретно говорили люди. Говорили разное. В том числе заявляли, что трагедия стала следствием агрессивной политики Америки на Ближнем Востоке. Но ни у кого на лицах не было и тени той злой радости, что запомнилась мне в показанных накануне ближневосточных новостях».
• Игорь Рискин – находился в отпуске в Мацесте: «В беспечной сентябрьской Мацесте я тогда думал, а, вернее, не столько думал, сколько ощущал, что мира, каким я его знал и в каком до тех пор жил, больше нет. 11 сентября 2001 года он исчез. И тот, что возник в этот же день на его месте, будет хуже и страшнее.
Хотя и тот, старый, мягко говоря, не был подарком. Но к нему мы, во всяком случае, привыкли. А к этому надо было привыкать заново. Кстати, в России к тому времени успели взорвать дома в Москве, Волгодонске и Буйнакске. Это не говоря о терактах помельче. Не упоминая Чечню. Гибли сотни людей. Убитые соотечественники превращались из людей в статистику.
Но ни у меня, ни у моих родных, друзей и знакомых при всем ужасе, который мы тогда видели и переживали, не было ощущения, что рушится мир. А 11 сентября это чувствовали и понимали очень и очень многие, хотя все происходило за тысячи километров от нас и, казалось бы, не имело к нам непосредственного отношения».
• Дарья Кутковая – училась в 11-м классе средней школы в Подмосковье: «О терактах мы узнали в конце учебного дня, когда нас собрали в классах, где были телевизоры, и мы смотрели новости, где сообщали, что за первым самолетом в башни-близнецы врезался еще один, что третий самолет упал на Пентагон. Создавалось впечатление, что происходит что-то нереальное, что это кадры из фильма.
Америка тогда казалась невероятно далекой страной, сильного шока поначалу эти сообщения не вызвали. Потом появилось чувство страха, сменившееся ужасом. Пришло понимание, что в этом мире что-то переломилось, сломалось, и починить это невозможно, мы переступили какую-то ужасную черту, и пути назад нет».
Комментатор Виктор Гусев вспомнил для «Гола», как ощущал себя в момент трагедии:
«Вспоминается только, как шел в этот день по «Останкино» мимо открытых дверей студий – и там, на мониторах, в прямом эфире самолеты врезались в небоскребы. Подумал, как странно: в новостных выпусках – куски художественного фильма-катастрофы.
Когда узнал, что это все в реальной жизни, сразу возникло сильное чувство негодования и солидарности с американцами, беспокойство за жизни большого числа знакомых и совсем близких людей в Нью-Йорке – как наших, так и местных. Ведь я там недалеко, в столице штата Нью-Йорка – городе Олбани, в середине 70-х учился в университете. Да и работал много с американцами, включая трехлетний хоккейный проект с «Питтсбургом» в середине 90-х – ЦСКА «Русские пингвины».
Очень волновался за многих людей. Одновременно возникло чувство бессилия против терроризма, особенно с участием смертников. Конечно, жажда отмщения! И сознание того, что мир уже никогда не будет другим. Хотя, может, последнее я уже сейчас додумываю, а тогда, допускаю, просто не было места в воспаленной голове для таких обобщений. Не помню».
