Самый громкий суд Америки. Дело О. Джея Симпсона о двойном убийстве раскололо общество и создало семью Кардашьян

«Он убьет меня! Он убьет меня!» – Николь Браун в истерике бежит по лужайке в лифчике и запачканных спортивных штанах. В 4 утра у их поместья по звонку неизвестной женщины появляется полиция. Николь Браун бросается к офицеру. Тот светит фонариком в ее лицо и видит, как глаз чернеет. Голова припухла с правой стороны, на щеке синяк от руки, а с левой стороны шеи − след от удушья.

«Ты никогда ничего с ним не делаешь, − кричит Николь Браун. − Ты был здесь восемь раз и никогда ничего с ним не делал. Ты поговоришь с ним, а потом уйдешь. Я хочу, чтобы он ушел и его арестовали».

***

Воровство, алкоголь, исправительный центр – и день из детства, создавший мечту

Те выходные О. Джей Симпсон провел в детском исправительном центре за кражу вина. Так было постоянно: четверо-пятеро подростков заходили в магазин, а двое на входе имитировали драку. Пока владелец их растаскивал, остальные засовывали под куртки бутылки и убегали.

В магазине, где Симпсон с компанией устроили кражу, знали его и маму Юнис. Она постоянно закупалась там и отправляла за продуктами сына. О. Джей это понимал, но надавил друг Джо – единственный, кого не поймали в тот день и кого арестовали на восемнадцатилетие и на несколько лет отправили в тюрьму.

Когда Симпсон вернулся домой после пятничной вечеринки, у дома уже ждала полиция. Его и еще четверых друзей забрали в исправительный центр и закрыли на все выходные. Дома Симпсона ждал отец: удары ремнем, крики и нотации. Родители развелись, но мама всегда звонила бывшему мужу, когда поведение О. Джея выходило за пределы.

В понедельник утром Юнис Симпсон забрала сына из центра и отправила к себе в комнату. Симпсон задремал, но быстро проснулся от шума снизу. Из гостиной доносился голос мамы: «Оренталь, иди сюда». Симпсон сбежал по лестнице и увидел на диване Вилли Мэйса – легенду эпохи и образца мужчины для всех пацанов в Сан-Франциско.

«О. Джей, как дела? Не хочешь пойти со мной сегодня днем?» – Симпсон молчал и довольно кивал. Он впервые увидел Мэйса на стадионе в десять лет и оцепенело следил, как тот ловит мяч, размахивает битой и теряет кепку при беге − а потом копировал во всем. Дядя договорился со знакомым из тренировочного центра – и теперь Мэйс сидел у него в гостиной. Волшебный перформанс, чтобы Симпсон не задохнулся в криминале и выбрал спорт.

Мэйс и Симпсон провели целый день вместе: заскочили в химчистку, прошлись по магазинам, сходили на встречу с благотворительной организацией, обсудили машины и бейсбол. Вместо нудных лекций про зло драк и воровства – лекция про возможности. Мэйс подкидывал мотивации: «У тебя так много способностей. Только они помогут тебе справиться. Не облажайся, чувак».

Дом Мэйса в районе Форест-Хилл в глазах парня из гетто – другая планета. Симпсон стоял на белых коврах, удивленно смотрел на винтовую лестницу в середине комнаты и вспоминал домик в трущобах Сан-Франциско с оливково-серыми стенами. Увиденное – гипермотивация. Симпсон мечтал о карьере бейсболиста или футболиста, хотя попробовал в спорте все. В голове стучало: «Эй, парень, Вилли родился в Алабаме, где у него не было ничего».

Культура США описывает секс через бейсбольные метафоры. Это появилось из газет войны и романа безумного писателя

Через несколько часов Симпсон ехал домой и не верил в реальность происходящего. Чудо-момент не испортил даже отец с ремнем: он вообще не пришел и больше никогда не наказывал сына. В мыслях О. Джея застыл образ, как Мэйс садится в тот огромный Chrysler:

«Я буду таким же, как он».

Симпсон страдал от рахита, дрался и рулил бандой подростков. Американский футбол все поменял

Район Потреро-Хилл – красивая картинка, но тяжелая жизнь: с одной стороны – вид на залив Сан-Франциско, с другой – пейзаж большого города. Маленький Симпсон мелькал среди улиц и продавал бутылки кока-колы, чтобы заработать первые деньги и помочь семье. Мама работала медсестрой в больнице и выходила на смены по ночам.

Симпсон тяжело переживал из-за отсутствия отца. Ему требовался человек-джойстик, который направит по жизни. Джимми Симпсон редко навещал сына – и всегда для наказания. О. Джей и брат Мелвин – единственные мужчины в семье.

Симпсон ловил и чистил окуней на пирсе: половину оставлял себе, половину − продавал. Больше всего приносила перепродажа билетов: он брал три доллара у мамы, искал лишние билеты в очередях, перебегал на другую сторону стадиона и продавал их в несколько раз дороже – выходило по 30-40 долларов.

Если ты подросток из Потреро-Хилл, уличная жизнь, драки и воровство – неизбежность. Симпсон и его друзья считали, что принадлежат к социальным клубам, где царили иерархия и борьба. «Римские джентльмены», «Персидские воины», «Гладиаторы» – подростки придумывали себе эпичные названия, хотя жители видели в них просто хулиганов. В 13 лет Симпсон присоединился и возглавил банду «Гладиаторов».

За этим участились попадания в полицейский участок. Например, он с друзьями пришел на фильм «Кровавый пир» и избил билетера, который не пустил их на сеанс из-за ценза 18+. Симпсон просидел в участке до ночи, пока не пришла мама, не принесла свидетельство о рождении и не отмазала ребенка от уголовки.

Симпсон не провоцировал драки, но быстро в них влезал. Себя он видел антигероем: одинокий рейнджер, который избивает только плохих парней и отличается от детской версии с пачкой болезней.

До пяти лет Симпсон страдал от дефицита кальция и витамина D: ноги не выдерживали собственный вес, а появившийся рахит привел к косолапости. Денег на операцию не было, поэтому до пяти лет Симпсон носил на ногах самодельный корсет, который придумала мама. Сверстники дразнили и сравнивали его ноги с карандашами. Он стеснялся и комплексовал, но спорт все поменял.

Наверху холма в паре кварталов от дома находился спортивный центр отдыха – городское сооружение с футбольным полем, двумя бейсбольными и одной баскетбольной площадками, батутами, столами для пинг-понга и борцовскими ковриками. Симпсон пропадал там, как только научился переходить через улицу. Молодежь верила, что спорт – единственная перспектива выползти из бедности.

Когда на улице появился телевизор, Симпсон впервые увидел талисман команды университета Южной Калифорнии – троянского воина на белом коне. В это время зрители на трибунах задували в рога. Спину пробирал холод: «Блин, в эту школу я и пойду».

Учеба совсем не шла. Пахло армией. Разум привинтили уговоры мамы и друг, который вернулся из Вьетнама без ноги. Симпсон поправил оценки и поступил в городской колледж в Сан-Франциско. Во второй игре сезона Симпсон дебютировал в новой команде, вышел вместо травмированного игрока, пробежал более 200 ярдов (рекорд конференции) и вынес чемпионов прошлого сезона – колледж Футхилл.

Огромная голова, которую партнеры называли водонапорной башней, не влезала в шлем. Поэтому все носили красные, а Симпсон – белый, сделанный на заказ. Местные журналисты прозвали новичка призраком. В чемпионской игре против «Сан-Хосе Сити» Симпсон пробежал рекордные 304 ярда. Сразу после − предложение университета Южной Калифорнии. В конкурентах – Юта: их Cadillac постоянно стоял под окнами, а звонки доставали круглосуточно.

Симпсон стер за собой трескучее прошлое. Газета Los Angeles Times писала: «В глазах О. Джея Симпсона, его манере держаться или говорить больше нет насилия. Можно предположить, что он достиг внутреннего покоя».

Новый оборот – победа в национальном чемпионате с университетом Южной Калифорнии и трофей лучшего игрока сезона. Еще до начала сезона Симпсон шутил, что в университете узнает, какой вилкой ужинать, теперь – искрил на поле и влюблял зрителей.

В 1969 году «Баффало Биллс» как худшая команда НФЛ выбрал Симпсона под первым номером драфта. Впереди – девять насыщенных сезонов профессиональной карьеры. Симпсон вызывал раздражение, но ухватил все, о чем мечтал. Это он критиковал тренера, что тот неправильно его использует. Это он называл Баффало унылым городом и бесил фанатов. Это он в 1973 году первым из футболистов пробил рекордные 2000 ярдов.

Ультрапопулярность. Победы. Энергия. В 80-м Симпсон попал в зал славы «Баффало Биллс». Забитый стадион, объективы камер, шумное чествование – в центре потока Симпсон обнимает родителей и называет маму самым важным человеком в мире: «Ты просто не знаешь, что значит быть восьмилетним ребенком, когда все друзья думают, что у тебя лучшая мама в округе». Симпсон улыбался, махал руками прохожим, встречался с трудными подростками и надеялся, что поможет им так же, как ему когда-то помог Вилли Мэйс.

Симпсон ушел от жены к школьнице: страсть, роскошь, избиения, ревность и еще один развод

«Ух ты, кто это?» – Симпсон дернул друга Томаса Макколлума. Молодая официантка появилась у их столика, мило поздоровалась и отошла. Тогда Симпсон крикнул владельцу клуба Джеку Хэнсону: «Я женюсь на этой девушке!»

Ее звали Николь Браун. Она только окончила среднюю школу и устроилась официанткой в ночной клуб The Daisy в Беверли-Хиллз. Ей – 18, Симпсону – 30. Смущала не разница в возрасте, а жена Маргерит и трое детей.

Симпсон очень любил женское внимание и легко его получал. Так же вышло с женой. Их отношения тянулись с детства. Маргерит Уитли встречалась с другом Симпсона – громилой, который тоже играл в футбол. Когда в паре начались проблемы, он попросил Симпсона вмешаться. Симпсон просто увел девушку. Друг злился, но в итоге успокоился и даже пришел к ним на свадьбу.

Отношения Браун и Симпсон – вспышка. После их первого свидания Браун вернулась домой глубоко под ночь с порванными джинсами. Дэвид Лебон, с которым она снимала квартиру, считал ее младшей сестрой.

– Что случилось?                                              

– Ну, он немного напорист.

– Николь, почему ты позволяешь ему на первом свидании быть напористым?

Браун умоляла не сердиться, потому что влюбилась. Через два дня Браун рассказала: Симпсон снимет ей квартиру и подарит машину. Она и ее семья не знали о карьере О. Джея Симпсона и его славе. Браун выросла в округе Ориндж, где почти все время проводила на пляже и занималась серфингом.

Они быстро съехались. На фоне плотный график, съемки в рекламах и футбол. 12-летний брак Симпсона с Маргерит затух и официально распался через два года после появления Браун. Нерва добавила только смерть сына Аарена, который потерял сознание и утонул в бассейне, когда ему еще не исполнилось двух лет.

Журналист и телеведущий Ларри Кинг отмечал нетипичность брака Браун и Симпсона: «В начале 70-х очень редко можно встретить вместе черного мужчину и белую женщину. Но О. Джей Симпсон мог встречаться с чьей угодно сестрой. Он предуготовил сцену для Майкла Джексона, Дерека Джетера, Тайгера Вудса. Эти парни уже не воспринимались цветными. Это были кумиры Америки. На них взирали как на богов».

В 1985 году Симпсон и беременная дочерью Браун поженились под тентом в особняке в Брентвуде. Через три года у них появился сын. Семья жила в особняке за 5 миллионов долларов, проводила отпуск в Мексике или на Гавайях и каждый день ездила на Ferrari. Браун любила вечеринки и ночную жизнь, на которую спускала по несколько тысяч долларов. Симпсон не отказывал. «У этих двоих была настоящая любовь», – говорила сестра Николь Браун Таня.

Красивая обложка трескалась под грубым содержимым. Симпсон постоянно разъезжал по городам, а Браун оставалась дома с детьми. Когда Симпсон возвращался, закипали ссоры. Все повторялось: спокойная жизнь → взрывной конфликт → извинения и примирение.

Браун постоянно звонила в полицию и жаловалась на жестокое обращение мужа, но ничего не менялось. Симпсон запирал Браун в винном погребе и усаживался перед телевизором, пока та скреблась в дверь. Или в гостинице швырял, множил синяки на теле и выкидывал вещи из окна. Грубость Симпсон прикрывал дорогими подарками вроде нового Porsche. Браун сидела в машине с синяком под глазом и чувствовала себя идиоткой.

«Он убьет меня! Он убьет меня!» – после новогодней вечеринки 1989 года Браун в истерике бежала по лужайке в лифчике и запачканных спортивных штанах. Симпсон появился на улице в халате: «У меня есть две женщины. Я не хочу, чтобы ты спала в моей кровати».

В 4 утра у их поместья по звонку неизвестной женщины появилась полиция. Офицер Эдвардс подошел к телефонной будке. На той стороне ответила горничная Мишель Абудрам: «Эй, тут нет проблем. Не волнуйтесь об этом. Идите своей дорогой». Эдвардс не унимался: «Нет, нет, нет. Я не уйду, пока не поговорю с человеком, который нам позвонил».

Из кустов в темноте выскочила Николь Браун и побежала к воротам поместья. Когда они открылись, Браун бросилась к офицеру. Эдвардс посветил ей фонариком в лицо и увидел, как ее глаз почернел. Голова припухла с правой стороны, на щеке остался синяк от руки, а с левой стороны шеи темнел след от удушья.

«Ты никогда ничего с ним не делаешь, − кричала Николь Браун. − Ты был здесь восемь раз и никогда ничего с ним не делал. Ты поговоришь с ним, а потом уйдешь. Я хочу, чтобы он ушел и его арестовали. Я хочу забрать своих детей».

Перед воротами появился Симпсон: «Полиция была здесь уже восемь раз, и теперь вы собираетесь арестовать меня за это? Это же семейное дело! Почему вы делаете из этого большую проблему? Мы справимся с этим».

Полиция хотела его арестовать, но он сел в Bentley и уехал. С утра пара небрежно отмахивалась от скандала: «Мы вступили в спор, который обострился, и вызвали полицию. К счастью, никто из нас не нуждался в медицинской помощи». Симпсона обвинили в домашнем насилии, но уже на следующий день Браун пришла в участок снимать обвинения с мужа. Суд решил по-другому: 120 часов общественных работ, штраф в 700 долларов и два года условного наказания.

Через три года логично наступил развод. Браун получила полмиллиона долларов, алименты на 10 тысяч в месяц и новый дом. Развод не разбил отношения полностью: они проводили время с детьми, устраивали семейные пикники и ходили на премьеру фильма «Голый пистолет. Последний выпад», в котором снялся Симпсон.

Все тексты о кино на «Голе» в одном месте

После развода Браун участвовала в концертах, встречалась с пиарщиками и помогала бедным, а ночью прожигала время в клубах с мужчинами. Симпсон жонглировал романами с другими девушками, но думал о рестарте брака. После глухих попыток воссоединиться Браун поняла, что больше никогда к нему не вернется.

Симпсона жрала ревность. Друзья вспоминали, как он останавливался рядом с кафе, где сидела Браун, и несколько минут смотрел на нее из машины. «Он всегда был без ума от Николь. Даже после развода говорил о ней часами. Можно положить трубку, принять душ, вернуться, поднять трубку, а он бы все еще говорил о ней».

Браун жаловалась маме: «Я боюсь. Иду на заправку – он там. Иду в магазин обуви – он там. Я за рулем – он едет сзади меня». Через год после развода Симпсон выбил дверь, ворвался в квартиру к Браун и издевался так сильно, что она звала на помощь. Симпсон не унимался: «Если я не могу быть с тобой, то и никто другой не может».

Утренник дочери, двойное убийство и собака, которая привела к трупам

Запад Лос-Анджелеса у подножия горы Санта-Моника цепляет сказочной природой, тишиной и размеренностью. Это Брентвуд – идеальное место, чтобы уединиться от шумного мира с семьей. Там жили бизнесмены, окружной прокурор Джилл Гарсетти, актеры Мерил Стрип, Харрисон Форд и Мишель Пфайффер. В нескольких километрах друг от друга − дома О. Джея Симпсона и Николь Браун.

Утро 12 июня 1994 года. Симпсон играл в гольф в загородном клубе «Ривьера» с продюсером Крейгом Баумгартеном, а потом перекидывался с ним в карты. Все испортила ссора с моделью Паулой Барбьери, с которой он встречался. Нервный разговор по телефону ни к чему не привел, и Барбьери улетела в Лас-Вегас.

Николь Браун зашла в магазин игрушек и перед танцевальным концертом в школе в Брентвуде выбирала подарок для девятилетней дочери Синди. На концерте собрались родители Браун и две ее сестры. Симпсон пришел один. Инородность компании сковывала: приветливый и открытый О. Джей сильно злился, смотрел сквозь бывшую жену, не поздоровался и сел сзади.

Через пару минут после начала концерта Симпсон перетащил стул в угол зала, развернул и сел напротив Николь Браун, чтобы выжигать ее взглядом. Когда все закончилось, друг Симпсона Брайан Кэлин сказал: Браун раздражала того обтягивающим платьем и мешала говорить с дочерью.

Это последний раз, когда их видели вместе.

Вечером Браун с семьей приехала в итальянский ресторан Mezzaluna рядом с домом. Симпсона не звала – способ показать независимость и стряхнуть тень бывшего мужа. После ужина Браун отправилась домой и заглянула в магазин Ben & Jerry за шоколадным мороженым для детей.

Симпсон захлопывал утреннюю ссору и по телефону набрал актрису Гретхен Стокдейл. Не ответила – оставил сообщение: «Это О. Джей, который наконец-то оказался в том месте в жизни, где он вроде бы полностью, полностью свободен».

Через пару часов он вместе с Кэлином ужинал в McDonald’s: набрали картошку фри и биг-маков и около 21:30 закончили. Симпсон ушел к себе, Кэлин остался в гостевом доме.

Когда они разошлись, в ресторан Mezzaluna позвонили. Мама Браун забыла очки и просила, чтобы их вернули. Официант Рональд Голдман не обслуживал столик Браун, но повез очки к ней домой. Его помощь объяснима: это любовник Браун, но младше ее на 10 лет. Он подрабатывал моделью, играл с ее детьми и иногда катался на белом Ferrari, который Симпсон подарил Браун в день рождения. Симпсон это видел и бесился.

1/4: «боже мой, здесь же река крови»

В 22:30 Стивен Шваб досмотрел «Шоу Дика ван Дайка», накинул поводок на собаку и вышел на вечернюю прогулку. Он четко следил за временем и планировал вернуться через полчаса к «Шоу Мэри Тайлер Мур». Шваб прошел пару улиц и уже поворачивал домой, но рядом выскочила белая акита-ину, которая безудержно лаяла и смотрела вниз по дороге.

Акита успокоилась, когда обнюхивала собаку Шваба. Пугающая деталь – ее окровавленные лапы. Шваб удивился, но не испугался: его собака постоянно приходила домой в крови, если дралась с соседскими собаками или случайно натыкалась на битое стекло.

Пока Шваб шел домой вдоль Банди-Драйв, акита-ину крутилась рядом, останавливалась у каждого дома и громко лаяла. По пути Шваб встретил полицейскую машину, объяснил ситуацию и решил, что оставит собаку у себя, пока ее не заберут работники по контролю животных. Приют ответил, что сделает это только утром.

Передержать собаку согласился сосед Сукру Бозтепе. Он всегда присматривал за животными Шваба, когда тот уезжал в отпуск. Акита не успокаивалась и там: царапала дверь, обнюхивала окна и нервно тянула на улицу. Чтобы ее успокоить, Бозтепе и его жена Беттина вышли на прогулку.

Перешагнуло за полночь. Акита прошла 200 метров и остановилась у тропинки к дому Николь Браун. Свет фонаря слабо освещал улицу, но этого хватило, чтобы разглядеть лужи на плитке.

«Боже мой, здесь же река крови», – вскрикнула Беттина и отвернулась. «Звони 911! Звони 911!» – орал Бозтепе.

Через две минуты приехала полиция.

2/4: красный след ботинка на спине

Полицейские зафиксировали следы резни и два трупа. Дети Николь Браун спали, пока тела мамы и ее любовника лежали во дворе. Преступник оставил улики: окровавленная перчатка, вязаная лыжная шапка, носок и красные следы от ботинок.

Все произошло за минуты. Тело Николь Браун лежало лицом вниз у ступенек. Из приоткрытого рта виднелись белые зубы. Кровь из ран на голове залила каштановые волосы. Браун видела убийцу, ее открытые глаза добавляли страха. На руках остались следы сопротивления.

Четыре колотых раны на шее, синяк от удара рукояткой ножа или кулаком. Убийца схватил ее за волосы и перерезал горло. Огромная рана обнажила гортань и шейный отдел позвоночника. Когда Браун упала на землю, убийца наступил на нее ногой – на спине остался кровавый след ботинка.

Рональд Голдман сопротивлялся сильнее, но исход тот же – перерезанное горло. Его тело рухнуло у кустов. Синяки усыпали руки, лицо и бока. В кармане – список покупок от мачехи и пейджер, рядом – конверт с теми самыми очками.

3/4: сумка, которую нельзя трогать

Симпсон жил в нескольких километрах от дома Браун. В 22:25 водитель лимузина Аллан Парк подъехал к его дому, чтобы отвезти в аэропорт. Симпсон собирался в Чикаго на встречу с представителями компании по прокату автомобилей Hertz и игру в гольф. Парк несколько раз звонил в домофон, кричал через забор, но никто не ответил. Когда он закурил и позвонил начальству, в темноте промелькнул силуэт чернокожего мужчины в темной одежде, который по подъездной дорожке зашел в дом. Его лицо Парк не увидел.

Через полчаса Симпсон ответил: сказал, что проспал и только-только вышел из душа. Он взял в машину сумку, но не разрешил Парку ее трогать.

В 23:45 Симпсон улетел в Чикаго, а после прилета зарегистрировался в гостинице O’Hare Plaza и уснул. Сумку, за которую он переживал, больше не видели.

В 5 утра детективы прибыли к дому Симпсона. Первым у стен оказался детектив Марк Фурман. В доме никто не открывал. На припаркованном у дома белом Ford Bronco и внутри салона виднелись пятна крови. Детективы решили, что могут попасть на участок без ордера, потому что Симпсон тоже мог находиться в опасности. Фурман перелез через забор и с фонариком обследовал участок. За гостевым домом, в котором находился друг Симпсона Брайан Кэлин, он обнаружил окровавленную перчатку. Кэлин ничего о ней не знал, но сказал, что примерно в 23 часа слышал глухие удары за стеной.

4/4: откуда у вас порез на руке?

Ранним утром Симпсона дернул телефон.

«У меня плохие новости. Ваша бывшая жена Николь убита». Детектив Рональд Филлипс успокаивал, что с детьми все в порядке и что их забрали в полицейский участок. Симпсон поник, но не вдался в детали: «А кто ее убил?».

К полудню Симпсон вернулся в Лос-Анджелес, где его полчаса допрашивали и отпустили. Детективы Филипп Ваннаттер и Томас Ланге заметили порез на его руке. Симпсон объяснял: «Помню, что дома у меня началось кровотечение, а потом я пошел к Bronco. Последнее, что я сделал перед отъездом, – второпях вытащил телефон из машины. Я знал, что у меня идет кровь, но это было не так важно. Я все время истекаю кровью. Я играю в гольф, поэтому у меня всегда появляются царапины и все такое».

На следующий день после похорон Николь Браун в 8:30 утра адвокату Симпсона Роберту Шапиро позвонила полиция Лос-Анджелеса. Требование – сдать клиента. 

Через час Шапиро отправился в нераскрытый дом в долине Сан-Фернандо, где находился Симпсон, и объяснил, что против него выдвинули обвинения в двойном убийстве. Явиться в участок − в 11 утра. Он не явился. Вместе с другом Элом Каулингсом Симпсон сбежал.

Его объявили в розыск.

95 миллионов зрителей, вертолеты, два часа на скорости 60 км/ч – прямой эфир погони, который прервал трансляцию финала НБА

Сержант полиции округа Ориндж Джим Сьюэлл вышел с работы и уже собирался к семье. Город укутал пятничный вечер. Мысли Сьюэлла о доме перебили сообщения из радио заместителя шерифа Ларри Пула: в миле от их участка полыхала погоня. Очень странная погоня.

Белый Ford Bronco медленно двигался по шоссе к югу от Лос-Анджелеса. Впереди – расступающийся поток автомобилей, сзади – колонна из 20 полицейских машин. В 18:45 полиция зафиксировала Bronco О. Джея Симпсона. За рулем сидел не он, а друг Эл Каулингс. Установить локацию подозреваемого получилось через телефон, на который сыпались звонки.

«Объект находится в задней части Bronco с пистолетом, который он приставил к затылку», – шипели полицейские приемники. Каулингс чувствовал себя почти заложником: Симпсон заставил его сесть в машину и рулить, угрожая совершить самоубийство. Он хотел, чтобы Каулингс ехал на кладбище, где похоронили Николь Браун. Там он хотел застрелиться. Полиция помешала: Bronco развернулся и скрылся на автостраде.

Когда полицейские нагнали Ford Bronco на дороге, Каулингс не сдался и начал колотить по двери машины. «Он недвусмысленно говорил, что не собирается сдавать Симпсона. Возможно, от него послышалось какое-то ругательство из машины. Он так сильно бил по двери, что машину трясло», – говорил сержант Сьюэлл.

Преследование превратилось в шоу. Ford Bronco двигался со скоростью 60 км/ч, а сержант Сьюэлл даже позвонил жене и сказал, что попал в телевизор. Над эстакадами в районах Комптона, Инглвуда, Уоттса скапливались люди. Водители бросали машины прямо на дороге, махали руками и хлопали. На обочинах толпы держали в руках плакаты «Вперед, О. Джей, вперед!» и верили в невиновность Симпсона.

17 июня – день, когда телевизоры в США настраивались на пятый матч финала НБА между «Нью-Йорк Никс» и «Хьюстон Рокетс» в «Мэдисон-Сквер-Гарден». Преследование Симпсона забрало все внимание. Показывавший игру NBC импровизировал на максимуме: трансляция баскетбола свернулась в маленькое окошко в правом углу, а на основном экране шла погоня за Симпсоном. Люди заполняли пространство везде, где есть телевизор, и следили за развязкой.

Главная метрика психоза – рекордные продажи Domino’s Pizza: народ так поглотил прямой эфир, что все забыли про ужин.

В небе над Южной Калифорнией зависло девять вертолетов. Трансляция шла на местное телевидение, а потом переключилась на национальный уровень – к ним присоединились неновостные каналы, а ABC, NBC, CBS и CNN сдвинули сетку вещания ради прямого эфира с трассы. Все это сдетонировало на рейтингах: за трансляцией по стране следили 95 миллионов человек.

Пока полиция думала о мирном завершении преследования, адвокат Симпсона Роберт Шапиро созвал пресс-конференцию и просил его сдаться полиции. По радио выступал бывший тренер Джон Маккей: «Боже мой, мы любим тебя, Джус [прозвище Симпсона]. Просто остановись, и я выйду и встану рядом с тобой на всю оставшуюся жизнь».

Друг Симпсона Роберт Кардашьян зачитал записку, которую Симпсон оставил накануне. Кардашьян опустил глаза в текст и размеренно заговорил. В записке – обращение к миру и себе:

«Я не имею никакого отношения к убийству Николь. Я любил ее, всегда любил и всегда буду любить. Если у нас и были проблемы, то только потому, что я так сильно ее любил.

Второй раз – трудный разрыв, но мы оба знали, что это к лучшему. В глубине души я не сомневался, что в будущем мы станем близкими друзьями или даже больше»

…

«Я не хочу атаковать прессу, но не могу поверить в их слова. Большую часть они полностью выдумали. Я знаю, что у вас есть работа, но в качестве последнего желания, пожалуйста, пожалуйста, оставьте моих детей в покое. Их жизнь будет достаточно тяжелой»

…

«Я думаю о своей жизни и чувствую, что почти все в ней сделал правильно. Так почему же я заканчиваю вот так? Я не могу продолжать. Независимо от результата люди будут смотреть и указывать. Я не могу этого вынести. Я не могу подвергать своих детей этому. Они пойдут дальше и продолжат жить своей жизнью»

…

«Не надо меня жалеть. У меня была отличная жизнь, отличные друзья. Пожалуйста, подумайте о настоящем О. Джее, а не об этом потерянном человеке.

Спасибо, что сделал мою жизнь особенной. Я надеюсь, что помогу тебе.

Мир и любовь.

О. Джей.»

Емкая деталь – буква «О», в которой Симпсон подрисовал смайлик. Кардашьян поднял голову и молча ушел. Мама Симпсона рухнула в обморок. Люди поверили, что записка – предсмертная.

Самоубийства не было. Bronco свернул к поместью в Брентвуде, где жил Симпсон, и прекратил погоню в 8 вечера спустя два часа после ее начала. На месте уже дежурила группа спецназа, за домом на детской площадке прятался снайпер. «Меня зовут Эй-Си. Вы знаете, кто я, черт возьми!» – сопротивлялся Эл Каулингс.

В Ford Bronco спецназ нашел заряженный пистолет, восемь тысяч долларов наличными, сменную одежду, паспорт, семейные фотографии, накладные усы и бороду. «После лимузина, в котором застрелили Кеннеди, это второй по популярности автомобиль в американской истории», – говорил офицер Гилберт.

Машина с Каулингсом за рулем и Симпсоном с пистолетом у затылка накрутила около 100 километров по автострадам. Перед задержанием Симпсон 45 минут не выходил из машины и требовал разговор с мамой. После переговоров он сдался и вышел из Bronco, сжимая в руках семейную фотографию.

Полиция дала ему час, чтобы побыть дома и собраться. Симпсон поговорил с мамой и выпил стакан апельсинового сока.

Дальше – судебная эпопея, расколовшая США и весь мир.

Суд над Симпсоном – шоу: обвинение сыпало доказательствами, защита говорила про расизм, жители США следили за этим целый год

Прокурор Кристофер Дарден сразу обозначил важное: «Некоторые думают: так как обвиняемый в этом деле – знаменитость, он, возможно, стоит выше закона. Для него должны быть специальные правила или с ним следует обращаться иначе, чем с другими обвиняемыми. Но это не правосудие».

24 января 1995 года суд над О. Джеем Симпсоном стартовал со вступительных заявлений. В следующие месяцы обвинение представило 72 свидетелей, чтобы доказать: у Симпсона был повод и возможность для убийства.

«Он убил ее из ревности. Он убил ее, потому что не мог быть с ней. И если он не мог получить ее, то не хотел, чтобы она досталась кому-то еще. Он убил ее, чтобы управлять ею», – обратился к присяжным прокурор Дарден.

Его слова подтвердили показания сестры Николь Браун Дениз. Она рассказала, что однажды в баре Симпсон схватил Браун рукой за промежность и сказал перед незнакомой толпой: «Вот откуда берутся дети, и это принадлежит мне».

Главный обвинитель Марсия Кларк хоронила Симпсона доказательствами:

1. Перчатки с места убийства и во дворе Симпсона – одна и та же пара Aris Light размера XL. В 1990 году Николь Браун купила такие перчатки Симпсону. Он носил их до 1994 года.

2. Кровавый отпечаток обуви Bruno Magli на ковре в Bronco соответствовал отпечатку на месте убийства. Размер обуви подходил размеру Симпсона. Агент ФБР Уильям Джей Бодзяк выяснил, что в США распределены только 299 пар такой обуви.

3. Волосы, найденные на шапке с места убийства − от Симпсона. Волосы Симпсона нашли на рубашке убитого Голдмана.

4. Кровь Николь Браун обнаружили в Bronco, на подъезде к дому Симпсона, в фойе, спальне и на его носке. Кровь, найденная на месте убийства, соответствовала крови Симпсона.

5. Хлопковые волокна ковра из Bronco нашли на перчатке и шапке с места убийства.

Защита подвергла критике целостность полицейского управления Лос-Анджелеса и подлинность их доказательств и начала с показаний родственников: сестра Кармелита и старшая дочь Арнель сказали, что после новости об убийстве Симпсон казался обезумевшим, а мать Юнис отметила шокированное состояние сына.

Четвертая поправка к Конституции США запрещает необоснованные обыски и аресты. Верховный суд говорит, что незаконно полученные улики нельзя использовать в уголовном процессе. Детективы попали на участок Симпсона без ордера. Их позиция: детям Симпсона требовалась опека, на его машине нашли следы крови, он сам мог находиться в опасности. Защита ковыряла в этом дыры. Журналист Chicago Tribune Стефен Чапман задал неудобные вопросы:

• Если они так переживали за детей Симпсона, почему не позвонили родителям Николь Браун?
• Если они думали, что истекающая кровью жертва находилась на территории, почему не вызвали скорую помощь?
• Почему они потратили 15 минут на звонок в дверь? Почему не проверили дом?
• Если они думали, что Симпсона могут преследовать, почему не надели защитные жилеты, не вызвали подкрепление и не достали оружие?

Экс-научный сотрудник центра исследований в области уголовного правосудия университета в Чикаго Мирон Орфилд провел конфиденциальный опрос судей и прокуроров. Его вывод занял сторону защиты: «Судьи могут целенаправленно игнорировать закон, чтобы предотвратить подавление доказательств. И еще чаще сознательно принимать лжесвидетельства полиции как правдивые».

Адвокат Джонни Кокран ссылался на слабое здоровье Симпсона, который, по его мнению, настолько побит артритом, что физически не способен на двойное убийство. Бывший врач «Окленд Рэйдерс» Роберт Хейзенга осмотрел Симпсона и заключил: для него «быстрая ходьба и медленная пробежка будут трудными, если не невозможными». Записанное за несколько дней до убийства видео с тренировки Симпсона уничтожило эту линию защиты.

Симпсон дважды давил на эмоции.

Первое – когда перед началом суда сказал, что заплатит 500 тысяч долларов тому, кто поможет следствию найти реального убийцу: «Я буду преследовать в качестве своей главной цели в жизни убийцу или убийц Николь и мистера Голдмана».

Второе – когда во время затяжного процесса заговорил про детей: «Я уверен в их [присяжных] честности… Что я не совершал, не мог и не совершил бы этого преступления... У меня четверо детей. Двух я не видел в течение года. Они спрашивают меня каждую неделю: «Папа, сколько еще...?»

Обвинение собрало блок доказательств, но ошиблось, когда в зале суда прокурор Дарден устроил эксперимент и заставил Симпсона надеть найденные перчатки. «Натяни их, натяни», – инструктировал Дарден. Симпсон показывал, что ничего не получалось: «Они не подходят. Вот видите, они мне не подходят».

Возможно, потому что Симпсон натягивал их на латексные перчатки (чтобы не испортить улики). Возможно, потому что перчатки уменьшились из-за крови. Итог – они не подошли. Адвокат Кокран воспользовался моментом: «Если они не подходят, вы должны оправдать».

За Симпсона играл недостаток эпохи. В 90-е технология анализа ДНК только появилась и казалась незнакомой, поэтому скептически воспринималась присяжными. Им предоставили 108 вещественных доказательств, которые могли связывать Симпсона с убийствами. 68 из них – капли крови.

«В 90-е было гораздо меньше общего понимания того, что такое ДНК и о чем она была. О. Джей выдвинул это на первый план, – объяснял главный криминалист региональной криминальной лаборатории округа Сан-Диего Стив Гурофф. – Это был первый раз, когда люди вообще услышали о существовании такой науки».

Защита принимала аргументы обвинения, но указывала на ошибки при сборе улик полицейскими Лос-Анджелеса:

• иногда не меняли перчатки между сбором предметов;
• упаковывали образцы крови в пластиковые, а не бумажные пакеты, как это рекомендуется;
• использовали один образец для сбора трех следов крови с приборной панели в Bronco;
• просрочили сбор крови из Bronco и задних ворот дома Браун;
• незадокументировали объем крови, взятый у Симпсона;
• семь часов хранили образцы крови на жаре в фургоне без охлаждения.

Сомнения присяжных умножались на незнание. Их смущала чистота собранных данных – это убедило в невиновности Симпсона. 3 октября 1995 года в 10 утра секретарь судьи Лэнса Ито Дидра Робертсон объявила решение:

«Мы, присяжные, по вышеприведенному делу признаем подсудимого Оренталя Джеймса Симпсона невиновным в убийстве».

60-летняя женщина – одна из двух белых присяжных в деле – впервые за год улыбнулась. Адвокат Симпсона Карл Дуглас увидел улыбку, считал с ее лица итог и прошептал: «Мы победили». Симпсон облегченно выдохнул и улыбнулся. Джо Кокран стоял сзади и хлопнул его по спине. Радость нарушили крики семьи Голдмана: «О боже! О, боже мой!»

На вынесение решения присяжным потребовалось около трех часов. За это время они заслушали 126 свидетелей, стенограмма судебного заседания заняла более 45 тысяч страниц. «Все просто не сходилось», – латиноамериканский присяжный Дэвид Алдана не принимал тему расизма и находил несостыковки в доказательствах. После завершения дела присяжная Бренда Моран заревела – погружение на год в судебное дело подорвало психику: «Я думаю, мы поступили правильно. Мы находились там в течение девяти месяцев. Нам не понадобилось еще девять месяцев, чтобы принять решение».

150 миллионов долларов и 473 дня – дело Симпсона на год парализовало жителей США и раздуло бюджет. «Я глубоко верю, что эта страна сегодня проиграла. Справедливость не была восстановлена», – бунтовал отец Голдмана после оправдательного вердикта.

Окружной прокурор Джилл Гарсетти успокаивал: «Не смотрите на это дело как на то, как обрабатывается большинство дел. Присяжные поступают правильно – почти всегда. Видимо, это решение основывалось на эмоциях, которые перекрывали причину».

Дело Симпсона = проблема белых и черных в США + несовершенство судебной системы

12 июня 1994 года в 22:40 сосед Браун Роберт Хейдстра услышал голоса двух мужчин. Первый кричал: «Эй! Эй! Эй!» Голос второго заглушал лай собаки. Хейдстра не сомневался: шумят молодой белый парень и темнокожий мужчина постарше. Хлопнула металлическая калитка – голоса стихли, их сменил собачий лай.

В голосе второго Хейдстра узнал О. Джея Симпсона. «Но ты же не можешь определить по голосу, когда он черный. Ты знаешь, что он черный. Это расизм, и я возмущен этим», – отбивался адвокат Джонни Кокран.

Перевод в плоскость расизма – идеальное стратегия, как сделать из Симпсона жертву и списать дело на превышение служебных полномочий и ненависть детектива-расиста. Главный наброс – на детектива Марка Фурмана, который первым оказался у дома Симпсона в день убийства.

Перед судом Фурман клялся, что не позволяет себе расистских высказываний. Адвокат Кокран поймал его на лжи и представил расшифровки стенограмм за 10 предыдущих лет. В них Фурман не меньше 30 раз использовал слово «ниггер» и 17 раз ссылался на ложь, прикрытие офицеров и подбрасывание улик. На одной из записей есть такое: «Я самый важный свидетель на суде века. Если я спущусь, их дело будет закрыто».

Его карьера – скачущая кардиограмма, в которой зрела ненависть к чернокожим людям. В 1970 году Фурман поступил на службу в морскую пехоту, но через пять лет ее бросил. Психиатр Рональд Коэглер отмечал, что Фурман потерял интерес к службе: «Там были эти мексиканцы и ниггеры – волонтеры, и они говорили, что не собираются ничего делать».

После этого – полицейская академия в Лос-Анджелесе и такое же угасание интереса к службе. Фурману не нравилось соприкасаться с людьми из низших слоев. Он хвастался насилием к нарушителям: душил для усмирения и обещал сломать руки и ноги при необходимости. «У меня есть желание убивать людей, которые меня расстраивают», – делился с Коэглером Фурман.

В 1985 году Фурман – уже патрульный, который высмеивал межрасовые пары. Агент по недвижимости Кэтлин Белл пересекалась с ним на призывном пункте и закапывала показаниями: «Он сказал, что если увидит едущих на машине черного мужчину с белой женщиной, то остановит их. Я спросила: «А что, если они ничего не сделали?» Он сказал, что найдет что-нибудь. Я снова спросила: «А что, если они влюблены друг в друга?» – «Это отвратительно».

Присяжные услышали не все оскорбления Фурмана. Финальное: «Будь моя воля, собрал бы всех нигеров вместе и сжег».

Давление в расовую точку усилил экс-исполнительный директор Hertz Джерри Бургдорфер, который защищал Симпсона: «Он не пытался выдать себя за белого человека и не был черным. Он никогда не считал себя афроамериканцем и смотрел на себя только как на О. Джея Симпсона». Симпсону всегда нравились белые женщины – особенно типаж актрисы и модели Фэрры Фосетт, которая внешне напоминала Николь Браун.

Чтобы добавить эффекта и убедительности теории, адвокат Джонни Кокран сравнил Фурмана с Адольфом Гитлером: «Этот человек и бедствие – один из худших людей в мире, потому что люди не заботились и не останавливали его. Он имел власть над расизмом и антирелигиозностью. Никто не хотел его останавливать... Теперь Фурман хочет взять всех черных людей и сжечь их или разбомбить. Это геноцид. Разве это этническая чистота? Мы платим этому человеку зарплату, чтобы он поддерживал эти взгляды...»

В Лос-Анджелесе принято, что дела рассматриваются в судах, которые ближе к месту преступления. Для Симпсона это место – Санта-Моника, богатый район с белыми жителями. Вместо этого – центр Лос-Анджелеса, куда нужно стягивать присяжных со всего города. Обвинение решило, что а) только центр сдержит масштаб дела; б) здание суда в Санта-Монике недостаточно надежно из-за последствий землетрясения за полгода до убийств; в) так прокурорам проще добираться до места работы.

Подорванное доверие между полицией и афроамериканским сообществом в Лос-Анджелесе вносило дополнительный смысл. Адвокат Кокран обратился к присяжным: «Может быть, вы как раз те люди, которые в нужное время в нужном месте скажут: «Хватит».

Лос-Анджелес еще не забыл дело Родни Кинга и боялся нового захода на расовую вражду. В 1992 году Кинг с друзьями на машине превысил скорость. За отказ подчиняться полиции – жесткое избиение. Больше полусотни ударов дубинками, повреждения мозга и почек, перелом ноги и лицевых костей, множественные гематомы и открытые раны. Это попало на камеру, а потом разлетелось по федеральным каналам.

На суде присяжных (среди них – 10 белых) трех из четырех белых полицейских оправдали. Это привело к массовым беспорядкам, которые охватили весь Лос-Анджелес. Тысячи чернокожих американцев вышли на улицы мстить. Страшные итоги устроенных пожаров и погромов: 63 погибших, несколько тысяч пострадавших, больше 10 тысяч задержанных и миллиардный ущерб для бюджета США.

При отборе присяжных прокурор Кларк спрашивала кандидатов, считают ли они дело Симпсона шансом для расплаты за Кинга. Никто не поднял руки. Через время один из темнокожих неофициально признался: «Время расплаты». В 60-е годы он состоял в радикальной партии «Черные пантеры» и после оглашения оправдательного приговора поднял кулак вверх – символ партии, которая боролась с полицейским произволом против афроамериканцев.

Состав присяжных по делу Симпсона за год видоизменялся. Итоговый вариант – девять темнокожих, два белых и один латиноамериканец. «Если бы подсудимый был известным белым футболистом или обычным чернокожим гражданином, думаю, его бы посадили. Но его положение темнокожего человека и знаменитости было вдвойне сильным: это гарантировало лояльность к Симпсону и укрепляло недоверие афроамериканских присяжных к полиции», – подвела итог обвинитель Кларк.

Симпсон получил 33 года тюрьмы за вооруженное ограбление, вышел по УДО и в 70 лет завел твиттер: «Жизнь прекрасна»

В феврале 1997 года гражданский суд признал Симпсона ответственным за неправомерную смерть Николь Браун и Рональда Голдмана и обязал выплатить их семьям 33,5 миллиона долларов. Некоторые спортивные вещи выставили на аукцион, чтобы частично погасить долг. Среди них – мячи для американского футбола с автографами, бейсбольные мячи, литография Джо Монтаны и даже кольцо бывшей жены, которое Симпсон хотел подарить дочери.

В ночь на 13 сентября 2007 года в Лас-Вегасе Симпсон с друзьями вломился в номер отеля Palace Station и угрожал оружием, чтобы забрать трофеи. Сам Симпсон отрицал нападение с оружием: «Как я могу думать, что ограблю кого-то и это сойдет мне с рук? Я думал, что происходит в Лас-Вегасе, остается в Лас-Вегасе... Вы должны понять, что это не кража наркотиков или что-то в этом роде. Просто кто-то собирался получить свои личные вещи обратно. Вот и все. Это же не грабеж».

Через год Симпсона приговорили к 33 годам тюрьмы. Его обвинили в преступном сговоре, похищении людей, нападении и грабеже с огнестрельным оружием, но дали возможность выйти досрочно. Через девять лет он вышел по УДО и в 70 лет завел твиттер, который заполнил видео об американском футболе. «Я верю и уважаю правовую систему. Я отсидел свой срок».

В день нападения в Лас-Вегасе вышла книга «Если бы я сделал это», в которой Симпсон рассказал о возможных событиях той ночи. Суд передал права на книгу семье Голдмана, которая ее переименовала – «Если бы я сделал это: признания убийцы». Описанные события Симпсон пытается забыть: «Жизнь прекрасна. Нам не нужно возвращаться и заново переживать худший день в нашей жизни. Это та тема, к которой я никогда больше не вернусь. Моя семья и я перешли к тому, что мы называем «отсутствие негативной зоны». Мы сосредоточимся на положительных сторонах».

Роберт Кардашьян спасал друга (ради этого возобновил адвокатскую лицензию) и сделал себе имя. Теперь его семья определяет мировую культуру

После новости о двойном убийстве Симпсон обзванивал друзей, но не позвонил старому другу Роберту Кардашьяну. О случившемся Кардашьян узнал, когда сам позвонил в дом Симпсона. С утра он стоял у входа в поместье, где собралась толпа полицейских и репортеров. Кардашьяна не пустили.

Они познакомились в университете Южной Калифорнии. Через три года Кардашьян стал бизнесменом и адвокатом, а Симпсон – футбольной звездой в «Баффало Биллс». Они сблизились на теннисном корте у общего друга и стали друзьями.

Симпсон советовался с Кардашьяном, когда выбирал с первой женой Маргерит дом. Когда Симпсон женился на Николь Браун, друзья брали с собой жен, катались на лыжах и готовили барбекю. «Мы вместе заключали деловые сделки, вместе теряли много денег. Он никогда не жаловался, никогда на меня не кричал и всегда говорил правду».

Когда Симпсона обвинили в убийствах, Кардашьян после десятилетней паузы возобновил адвокатскую лицензию и вернулся к работе: «О. Джей Симпсон никогда не лгал мне. Он сказал, что не совершал этих ужасных преступлений. У меня нет причин ему не верить. Именно с этой точки зрения я пришел, чтобы стоять рядом с ним во время суда. Передо мной встал вопрос: что бы ты сделал для друга? Может быть, вы откажетесь от своего бизнеса, отложите личную жизнь и посвятите полтора года своей жизни другу? Я так и сделал, не понимая, какое ужасное путешествие совершу».

На следующий день после новости об убийстве и возвращения из Чикаго Симпсон поселился в доме Кардашьяна и прятался от репортеров. В тот же день Кардашьяна заметили с сумкой Louis Vuitton, которую он вынес из дома Симпсона. Обвинение подозревало, что так Симпсон избавился от окровавленной одежды, в которой совершил преступление.

Кардашьян остужал: «Полиция могла забрать сумку в любое время, но никогда не стремилась сделать это. Спустя девять месяцев суда они все еще не провели никаких тестов, чтобы узнать, есть ли там кровь или нет. Я не верю, что они действительно хотели знать ответ. Лучше оставить спекуляции. И пусть публика думает, что в этой сумке находилось что-то зловещее». Сумка так и не стала уликой.

Их дружба оборвалась, когда в 1996 году Кардашьян в интервью ABC усомнился в невиновности Симпсона: «У меня есть сомнения. Свидетельство крови – самая большая заноза в моем боку. Это вызывает у меня самые большие проблемы. Поэтому я борюсь с доказательствами крови».

В 2003 году Кардашьян умер от рака пищевода, но перед смертью снова сблизился с Симпсоном. «Боб был там, когда я больше всего в нем нуждался», – подчеркивал Симпсон.

Дело Симпсона добавило малоизвестному бизнесмену и адвокату Роберту Кардашьяну статуса. Эта фамилия стала теговой. В 2007 году появилось реалити-шоу «Семейство Кардашьян» – медийный трамплин для сестер Кардашьян и их мамы. Теперь они определяют американскую и западную культуру и вместе пробивают сотни миллионов подписчиков в инстаграме.

Дело Симпсона – влияние на мир везде

… встряхнуло спортивную индустрию. Вот объяснение спортивного агента Ли Стейнберга: «Рекламодатели не искали игроков, которые напоминали бы им о ситуации Симпсона. В глазах зрителей это не было изолированным событием. Одно событие имеет психологическое воздействие на тысячи других».

После суда над О. Джеем Симпсоном доверие к спортсменам восстанавливалось годами. Стейнберг убеждал компании, что случай Симпсона – исключение. Репутация спортсменов проходила проверку у спонсоров и команд, поэтому дела футболистов Майкла Вика и Аарона Эрнандеса срезонировали еще мощнее. Коротко: а) в 2007 году Вика осудили на 23 месяца за финансирование собачьих боев; б) в 2015 году Эрнандес получил пожизненный срок за убийство своего друга Одина Ллойда, а через два года повесился на простыне.

… насытило культуру. Суд над Симпсоном – корм для комиков. В 2014 году центр по связям с общественностью университета Джорджа Мейсона проанализировал шутки телеведущего Джея Лено в программе The Tonight Show. С 1992 года Лено из всех знаменитостей чаще всех шутил над О. Джеем Симпсоном. Линию продолжали Дэна Карви и Крис Рок, а Симпсон попал в «Симпсоны».

За оправдательным приговором следило 150 миллионов американцев – это 57% населения США на 1995 год. Его информационный фон вышел за пределы страны. Когда Борис Ельцин прилетел на встречу с Биллом Клинтоном и сошел с самолета, сразу спросил: «Как ты думаешь, это сделал О. Джей?»

Дело Симпсона актуализируется в культуре и насыщается временем. Eminem и Jay-Z ссылались на него в треках. В 2017 году документальный восьмичасовой фильм «О. Джей: Сделано в Америке» получил «Оскар». В нем Симпсон – уже не детектив-неудачник Нордберг из «Голого пистолета» и не рекламная улыбка, а герой хроники и отпечаток эпохи.

… изменило судебную систему. И раздвинуло границы криминалистики. Барри Шек и Питер Нойфельд из команды защиты Симпсона основали некоммерческий проект, в котором доверили студентам юридических факультетов использовать доказательства ДНК для освобождения незаконно осужденных заключенных. До дела Симпсона ДНК-тесты считались дорогостоящими и непонятными, после – прибавили в доступности и значимости.

Одним из первых, кого спас их проект, – Марвин Андресон. В 18 лет его судили за изнасилование, которого он не совершал. После 10 лет в тюрьме и писем политикам и журналистам он вышел на Шека и Нойфельда. «Суд над О. Джеем Симпсоном заставил мир узнать о ДНК», – отмечал Андерсон. Потерпевшая неверно опознала нападавшего – за это Андерсон отсидел 20 лет, но в 2002 году добился оправдательного приговора.

Проект Шека и Нойфельда отменил 316 обвинительных приговоров, часть из них – смертельные. Бывший адъюнкт-профессор права в Джорджтаунском университете Грета ван Сустерен уверена: «Я знаю, что есть множество бородавок, шрамов и всего остального, что люди говорят о суде над О. Джеем Симпсоном. Тот факт, что все узнали о ДНК, – колоссально для нашей системы уголовного правосудия».

После судебного разбирательства появился закон о насилии над женщинами. С ним увеличилось число групп поддержки и горячих линий по вопросам бытового насилия, ужесточились наказания за некоторые насильственные преступления и появились новые программы профилактики и оказания помощи жертвам домашнего насилия.